Челюсти

– Ну да. Только сейчас вспомнил. Дэвид рассказывал, что вы были самой лучшей партнершей из всех его девушек. Вы даже победили в каком-то конкурсе, не так ли?

Прошлое – как птица, которую долго продержали в клетке и в один прекрасный момент выпустили на волю – вдруг налетело откуда-то, закружило…

– Да, мы танцевали самбу, – ответила она. – В «Пляжном клубе». Я уже забыла. Нет, больше я не танцую. Мартин тоже не танцует, а если бы и танцевал, то теперь, думаю, уже не играют такую музыку.

– Жаль. Дэвид говорил, что танцевали вы потрясающе.

– Вечер получился великолепный, – сказала Эллен, пытаясь вспомнить былое и перебирая в памяти подробности. – Выступал джаз-банд Лестера Лейнина. По всему клубу развесили украшения из гофрированной бумаги и воздушные шарики. Дэвид надел свой любимый красный пиджак.

– Теперь он у меня, – сказал Хупер. – Достался мне по наследству.

– Они играли замечательные песни. Например, «Горная зелень». Дэвид так здорово танцевал тустеп! Мне тустеп давался с большим трудом, рядом с ним мне было непросто. Единственное, что он не танцевал, был вальс. Говорил, что от него голова идет кругом. Все кругом были такие загорелые! Кажется, в тот вечер на мне было желтое платье. Выбрала его под свой загар. Тогда проводилось два конкурса: по чарльстону – в нем победили Сузи Кендалл и Чип Фогерти. И еще по самбе. «Бразилию» сыграли в самом конце, и мы танцевали как будто в последний раз. Я думала, что, как только танец закончится, я рухну на пол. Знаете, какой нам вручили приз? Банку консервированной курицы! Я хранила ее у себя в комнате до тех пор, пока банка не вздулась и отец, рассердившись, не заставил меня ее выбросить. – Эллен улыбнулась. – Забавные были времена. Но я стараюсь часто о них не вспоминать.

– Почему?!

– Прошлое всегда представляется в лучшем свете, чем было на самом деле. А потом, в будущем, мы будем так же думать и о том, что происходит сейчас. Вообще, когда часто теребишь в памяти прошлые радости, это наводит тоску. И кажется, что тебе уже никогда не станет так хорошо, как раньше.

– А я вот стараюсь не думать о прошлом.

– Правда? Но почему?

– Просто оно получилось не таким уж замечательным, только и всего. Дэвид все-таки первенец. Мысли обо мне возникли у родителей уже после. Думаю, мной они хотели еще больше укрепить свой брак. Но в этом я им помочь не смог. Вообще, плохо, когда не оправдываешь связанных с тобой надежд. Когда родители разошлись, Дэвиду было двадцать лет. Мне не было и одиннадцати. Да и сам развод получился не таким уж мирным. Как, впрочем, и несколько лет, которые ему предшествовали. История стара как мир, ничего особенного. Но какого-то воодушевления в ней не почерпнешь. Может быть, конечно, я здесь преувеличиваю. Но, как бы то ни было, я с оптимизмом смотрю вперед. И не оглядываюсь назад.

– Может быть, так и нужно.

– Не знаю. Наверное, если бы у меня было счастливое прошлое, я бы в основном жил им. Однако… довольно об этом. Мне пора в порт. Может, все-таки подвезти вас?

– Нет, спасибо. Моя машина на противоположной стороне улицы.

– Ладно. Знаете… – Хупер протянул руку. – Было просто замечательно снова встретиться. И я надеюсь все же увидеться с вами до отъезда.

– Было бы приятно, – проговорила Эллен, пожимая ему руку.

– Сомневаюсь, что мне удастся вытащить вас как-нибудь на теннисный корт. Но все же?

Эллен засмеялась.

– На теннисный корт? Я уж и не вспомню, когда в последний раз брала в руки теннисную ракетку. Но все равно спасибо за приглашение.

– Не за что. Увидимся. – Хупер повернулся и быстро пошел по тротуару к своему зеленому «Форду».

Эллен стояла и наблюдала за тем, как Хупер заводит машину, как выезжает со стоянки на улицу. Когда он проезжал мимо, она подняла руку и помахала. Получилось как-то неуверенно и робко. Хупер высунул левую руку из окна машины и помахал ей в ответ. А потом повернул за угол и скрылся из виду.

Эллен охватила мучительная тоска. Она вдруг отчетливо поняла, что лучшие годы ее жизни – полные света и радости – уже в прошлом и их не вернуть. Проникнувшись этим, Эллен тут же испытала чувство вины: для нее это стало знаком, что ей не удалось стать хорошей матерью, хорошей женой. Она возненавидела свою жизнь – и себя за свою ненависть. Вспомнилась строчка из песни, которую Билли проигрывал на стереосистеме: «Променяла бы все мои завтра на одно вчера». Согласилась бы она на такую сделку? Эллен задумалась. Но что толку в таких размышлениях? Вчерашние дни пролетели, все радости прошлого канули в прошлое. Безвозвратно…

В голове мелькнуло улыбающееся лицо Хупера. Забудь о нем, твердила она себе. Все это глупости. Или нет – хуже: самоуничижение.

Эллен перешла улицу и села в свою машину. Выехав на дорогу, она заметила на углу Ларри Вона. Господи, изумилась она, какой у него печальный вид.

Глава 7