Челюсти

Эллен услышала, как он откинул крышку унитаза, и вскоре послышался отчетливый, равномерный звук льющейся жидкости, который все никак не заканчивался. Она улыбнулась. До сегодняшнего дня она считала Броуди ненормальным: он мог почти сутки обходиться без мочеиспускания. Потом, когда он все-таки шел в туалет помочиться, то казалось, это длится вечно. Поначалу она решила про себя, что ему достался мочевой пузырь размером с арбуз, не меньше. Теперь же она знала, что огромная емкость мочевого пузыря – просто одна из особенностей мужской половины…

– От Хупера ничего не слышно? – услышала она голос Броуди сквозь шум воды в раковине.

Эллен выждала пару мгновений, потом ответила:

– Он звонил сегодня утром, благодарил за ужин. А что?

– Я пытался сегодня отыскать его. Около полудня и потом пару раз днем. В гостинице ответили, что не знают, где он. А когда он звонил?

– Сразу после того, как ты ушел на работу.

– Не говорил, что собирается делать?

– Сказал… он сказал, что, возможно, будет работать на катере. Вроде так. Хотя точно не помню.

– Да? Странно.

– Что странно?

– По пути домой я заезжал в порт. Но начальник порта сказал, что не видел Хупера весь день.

– Может, он передумал?

– Должно быть, развлекается где-нибудь с Дейзи Уикер.

Эллен услышала, как шум льющейся воды стал тише и вскоре прекратился. Потом раздался шум сливаемой воды в унитазе…

Глава 9

В четверг утром Броуди вызвали по телефону к Вону на дневное совещание муниципального совета. Он уже знал, что повод к такому собранию может быть только один: открытие пляжей на праздник Четвертого июля, который выпадал на выходные. Прежде чем покинуть полицейский участок и отправиться в муниципалитет, Броуди тщательно продумал и взвесил все свои доводы.

Он понимал, что его возражения субъективны, основаны на его собственной интуиции, осторожности и не дающем покоя чувстве вины. Но Броуди был убежден в своей правоте. Открытие пляжей не станет для Эмити избавлением и ничего не решит. Все это просто какая-то азартная игра, в которой ни жителям городка – ни лично Броуди – не выиграть. Никто ведь не знал наверняка, что акула ушла. И все будут жить и надеяться хотя бы на ничью. Но Броуди был уверен, что в один прекрасный день они потерпят поражение…

Здание муниципалитета находилось в конце Мейн-стрит – там, где Мейн упиралась в Уотер-стрит. Оно служило поперечиной буквы «Т», образованной двумя улицами. Оно представляло собой внушительный особняк из красного кирпича с белой окантовкой и двумя колоннами у входа, построенный в псевдо-георгианском стиле. Перед зданием красовалась гаубица времен Второй мировой войны – памятник жителям Эмити, принимавшим в ней участие.

Этот дом подарил городу в конце двадцатых годов владелец инвестиционного банка, который почему-то вбил себе в голову, что однажды Эмити станет торговым центром восточного Лонг-Айленда. Он считал, что государственные чиновники должны вершить судьбы города в здании, соответствующем их высокому рангу, а не как прежде – в душных комнатках над ресторанчиком «Мельница», где прежде вершилась судьба Эмити. (В феврале 1930 года этот спятивший банкир, не сумевший предсказать не только будущее Эмити, но даже свое собственное, попытался вернуть себе это здание у города, заявив, что передавал его лишь во временное пользование. Однако ничего у него не получилось.)

Внутренние помещения ратуши были такие же до нелепости помпезные, как, впрочем, и само здание. Огромные, с высокими потолками и вычурными люстрами. Вместо того чтобы как-то перестроить дом изнутри, разбить на комнаты поменьше, городские управители придерживались более простого принципа: они просто набивали в каждую комнату побольше служащих. Один лишь мэр продолжал выполнять свои не слишком обременительные обязанности в гордом одиночестве.

Кабинет Вона располагался в угловой части ратуши на втором этаже. Окна выходили на юго-восток, и из них был виден почти весь город, а чуть дальше – и Атлантический океан.

За столом у входа в кабинет сидела секретарша мэра, Джанет Самнер, цветущая, приятная женщина. Броуди видел ее редко, но при этом испытывал почти отеческую симпатию и все ломал себе голову над тем, почему это она – в свои-то двадцать шесть лет! – до сих пор не замужем. Прежде чем войти к Вону, Броуди никогда не забывал поинтересоваться ее личной жизнью. А вот сегодня просто спросил:

– Все в сборе?

– Вроде все.

Броуди направился было в кабинет, а Джанет спросила:

– Разве вы не хотите узнать, с кем я теперь встречаюсь?

– Конечно, хочу, – ответил он, остановившись, и улыбнулся. – Простите. Все в голове перемешалось. И кто же этот счастливчик?

– Никто. У меня временная передышка. Но могу кое в чем признаться. – Понизив голос, она подалась вперед. – Я бы с удовольствием пофлиртовала с мистером Хупером.

– А он там?

Джанет кивнула.

– Интересно, когда его успели выбрать в муниципалитет?

– Не знаю, – сказала она. – Но он такой симпатичный…

– Боюсь тебя разочаровать, Джан, но парень уже занят.

– Кем?

– Дейзи Уикер.

Джанет рассмеялась.

– Что тут смешного? Я ведь только что разбил ваше сердце.