Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение

Оценивать вина и многие другие продукты становится легче. Даже если никто из моих друзей не пробовал последнего урожая какого-нибудь маленького винодельческого хозяйства в Бургундии, есть люди, которые его пробовали, и мне несложно найти их отзывы в интернете. Наши сети, позволяющие найти подобную информацию, продолжают расти и соединять нас с людьми, которых мы никогда не встречали и не встретим в жизни, таким образом помогая нам разнообразить собственные представления. Это может быть полезно, если их обзоры действительно отражают независимый опыт и снабжают нас новыми сведениями{275}.

Однако бывают ситуации, когда вся поступающая информация исходит из одного источника. И если этот источник оказывается ненадежным, особенно если в пору своей популярности он считался уважаемым, последствия могут быть катастрофическими. Особенно это касается вопросов, требующих профессиональных знаний.

28 февраля 1998 года ведущий британский медицинский журнал The Lancet

опубликовал статью Эндрю Уэйкфилда и двенадцати других исследователей, которые выявили связь между аутизмом и вакциной от кори, эпидемического паротита (свинки) и краснухи — комбинированной вакциной MMR. Как им казалось, они нашли вполне правдоподобное объяснение этой связи: введение сразу трех вакцин вызывало желудочно-кишечные проблемы и иммунную реакцию, что в итоге приводило у некоторых детей к проблемам с развитием мозга.

Эта новость оказалась очень важной — ведь во всем мире диагностируется все больше случаев аутизма, и каждый год все больше родителей прививает своих детей от кори, свинки и краснухи. Публикация результатов исследования в уважаемом медицинском журнале вызвала бурную реакцию среди читателей. Статью пересказывали снова и снова, о связи прививок с аутизмом заговорили везде. Это было лишь первое исследование явной связи между двумя явлениями, и прошло еще некоторое время, прежде чем медицинское сообщество внимательнее присмотрелось к данной связи. Собственно, вся имевшаяся информация исходила от одного-единственного источника в сети — из статьи в The Lancet. Однако люди слышали разговоры на эту тему буквально повсюду.

Как потом оказалось, к проведенному исследованию можно было предъявить несколько серьезных претензий. Во-первых, все выводы делались исключительно на основе историй болезней двенадцати детей, отобранных для исследования. Поскольку аутизм часто проявляется примерно в том же возрасте, когда детям делают прививки, вполне естественно усмотреть связь между этим двумя явлениями, но с выборкой из всего двенадцати детей трудно судить хоть о чем-нибудь. Кроме того, выводить из материалов такого исследования хоть какие-либо заключения о причинно-следственной связи просто невозможно. Хотя в статье и не утверждалось прямо, что эта причинно-следственная связь существует, она все же обосновывала теорию существования подобной связи, и некоторые неверно истолковали ее именно как доказательство этой связи, тем более что Уэйкфилд предлагал временно приостановить использование вакцин — до тех пор, пока дальнейшие исследования не позволят сделать более четкие выводы о корреляции между вакциной и аутизмом.

Но к этому исследованию были и еще более серьезные претензии, помимо того, что в нем в действительности не устанавливалось никакой корреляции или причинно-следственной связи. Выяснилось, что Уэйкфилд получал финансирование от одной юридической организации, связанной с судебным иском против производителей вакцин; это вполне можно было расценивать как личную заинтересованность, и журналу The Lancet

следовало бы знать об этом обстоятельстве. А самым тревожным стал репортаж Брайана Дира, опубликованный в Sunday Times 8 февраля 2009 года, где утверждалось, что данные, использованные в исследовании, не были точными и не соответствовали реальным записям в больничных картах, — иными словами, что Уэйкфилд просто манипулировал данными, как ему было выгодно{276}. В 2010 году Генеральный медицинский совет Великобритании признал Уэйкфилда виновным в ненадлежащем исполнении обязанностей и отстранил от профессиональной деятельности (отобрав у него лицензию на медицинскую деятельность), мотивируя это его личной заинтересованностью и тем, что, как выяснилось, его исследование проводилось отнюдь не в законных интересах уязвимых малолетних пациентов{277}.