Человек и сверхчеловек

Дон Жуан. Из собственного опыта. Когда я был еще на земле и делал те самые предложения дамам, которые всеми осуждались и в то же время стяжали мне мою романтическую славу, — мне не раз случалось получать от дамы такой ответ: она готова пойти навстречу моим намерениям, если только они честны. Справившись о том, что означает эта оговорка, я узнавал, что она означает следующее: дама желает знать, намерен ли я завладеть ее имуществом, если у нее таковое имеется, или содержать ее всю жизнь, если такового у нее нет; желаю ли до конца своих дней постоянно наслаждаться ее обществом, советами и беседами и готов ли торжественно поклясться, что буду вечно почитать это за величайшее счастье; главное же — может ли она быть уверена, что ради нее я на веки вечные перестану замечать всех других женщин. Я восставал против этих требований не потому, что они непомерны и бесчеловечны, — они ошеломляли меня своей необычайной нелепостью. И во всех таких случаях я с полной искренностью отвечал, что мне и в голову не приходили подобные мысли; что если дама по уму или характеру не равна мне и не выше меня, ее беседа может меня только унизить, а совет — сбить с толку; что, по всей вероятности, ее общество рано или поздно мне невыносимо надоест; что за свои чувства я не могу поручиться даже на неделю вперед, а тем более на всю жизнь; что, подчинившись ее желанию лишить меня естественного и непринужденного общения с половиной человечества, я обрекаю себя на уродливое и неполноценное существование, а в противном случае — на вечную необходимость скрываться и прятаться; что, наконец, предложение, которое я ей сделал, не имеет ничего общего со всем этим и обусловлено лишь простейшим стремлением моего мужского естества к ее женскому.

Донна Анна. Значит, это безнравственное стремление!

Дон Жуан. Да, дорогая сеньора, природа, выражаясь вашим языком, безнравственна. Я краснею от стыда за нее; но я не властен ее изменить. Природа — сводня, Время — разрушитель, а Смерть — убийца. Я всегда склонен был признавать эти истины и на них основывать свои жизненные принципы. Вы предпочитаете умиротворять трех демонов, превознося их целомудрие, заботливость и милосердие, и основывать свои принципы на этой подобострастной лжи. Что ж удивительного, если ваши принципы не всегда себя оправдывают?

Статуя

. А что вам отвечали дамы, Жуан?

Дон Жуан. Э, нет! Доверие за доверие! Сначала скажите мне, что говорили дамам вы.

Статуя. Я? Ну, клялся, что буду верен до гроба, что умру, если получу отказ, что ни одна женщина в мире мне не сможет заменить ее…

Донна Анна. Ее! Кого?

Статуя

. Ту, которой это в данный момент говорилось, моя дорогая. Некоторые вещи я повторял во всех подобных случаях. Вот, например: даже в восемьдесят лет один седой волос любимой женщины сильнее заставит меня трепетать, чем самые толстые золотые косы самой прекрасной юной головки. Или вот еще: мысль, что другая может стать матерью моих детей, для меня нестерпима.

Дон Жуан (с негодованием). Ах, старый плут!

Статуя (не смущаясь

). Ничуть! В ту минуту я сам всей душой верил в то, что говорил. Я был человек сердца, не то что вы. Залогом моего успеха служила искренность.

Дон Жуан. Искренность? Быть настолько глупым, чтобы верить явной, наглой, грубой лжи, — вот что вы зовете искренностью! Так жадно желать женщину, чтобы в своем стремлении обмануть ее, обманывать самого себя, — и это искренность, по-вашему!

Статуя. Да ну вас с вашими софизмами! Я был влюбленным, а не адвокатом. И женщины — благослови их бог! — любили меня за это.

Дон Жуан. Или внушали вам, что любят вас. А что, если я вам скажу, что даже мне, несмотря на мое адвокатское хладнокровие, они внушали подобные же мысли? Бывали и у меня минуты ослепления, когда я нес всякую чушь и сам в нее верил. Иногда, в порыве страсти, мне так хотелось радовать прекрасными словами, что я забывал обо всем и говорил эти слова. Порой же я опровергал самого себя и делал это с дьявольским хладнокровием, которое доводило до слез. Но и в тех и в других случаях мне было одинаково трудно спастись. Если инстинкт женщины влек ее ко мне, оставалось одно из двух: или пожизненная кабала, или бегство.

Донна Анна

. Вы смеете передо мной и моим отцом похваляться, что ни одна женщина не могла против вас устоять?

Дон Жуан. Разве я похваляюсь? Мне кажется, моя роль здесь довольно жалка. К тому же ведь я сказал: «Если инстинкт женщины влек ее ко мне». А это не всегда бывало так; и если нет — бог мой! что за взрывы благородного негодования! что за уничтожающее презрение к подлому соблазнителю! что за сцены, достойные Имогены и Иакимо[163]!

Донна Анна. Я не устраивала никаких сцен. Я просто позвала отца.

Дон Жуан. И он явился с обнаженным мечом, чтобы моею жизнью заплатить за оскорбление нравственности и чести.

Статуя. Вашей жизнью? Что вы хотите сказать? Кто кого убил, я вас или вы меня?