Человек, который был четвергом

Он еще говорил, когда впереди что-то дважды мелькнуло. Как ни молниеносно было это движение, беглецы разглядели, что же мелькнуло перед ними. Бледный профессор вскочил и принялся убеждать, что автомобили принадлежат Ренару.

– Это его моторы, – повторял он, обводя спутников безумным взглядом. – Там люди в масках.

– Чепуха! – гневно воскликнул полковник. – Доктор Ренар не даст им своих машин.

– Должно быть, его принудили, – спокойно сказал Рэтклиф. – Город на их стороне.

– Вы все еще в это верите, – сказал полковник.

– Скоро поверите и вы, – с безнадежным спокойствием сказал сыщик.

Наступило нелегкое молчание, затем полковник отрывисто проговорил:

– Нет, не поверю. Какой вздор! Простодушные жители мирного французского городка…

Шум оглушил его, у самых глаз вспыхнул свет. Автомобиль успел проскочить, сзади поднялся белый дымок, и Сайм услышал, что мимо просвистела пуля.

– Господи! – воскликнул полковник. – В нас кто-то стреляет.

– Зачем же прекращать разговор? – заметил мрачный Рэтклиф. – Продолжайте, полковник. Помнится, вы говорили о простодушных жителях мирного городка.

Полковник давно перестал ощущать насмешку. Он тревожно оглядывал улицу.

– Поразительно, – приговаривал он. – Нет, поразительно.

– Придирчивый человек, – сказал Сайм, – мог бы назвать это неприятным. Как бы то ни было, вон те огни – окна жандармерии. Скоро мы будем там.

– Нет, – сказал инспектор Рэтклиф, – мы никогда там не будем.

Все это время он стоял, зорко глядя вперед. Теперь он сел и устало провел рукой по гладким волосам.

– Что вы хотите сказать? – спросил Булль.

– Я хочу сказать, что мы туда не попадем, – спокойно повторил пессимист. – Поперек улицы стоят два ряда людей, я их отсюда вижу. Город против нас, как я и предсказывал. Могу утешиться сознанием своей правоты.

Рэтклиф уселся поудобней и закурил, но спутники его повскакали с мест, глядя в конец улицы. Теперь, когда надежды пошатнулись, Сайм повел автомобиль медленней и наконец остановился на углу улочки, круто сбегавшей к морю.

Было почти темно, хотя солнце еще не село, и там, куда проникали низкие лучи, тлело горячее золото. Предзакатный свет, словно прожектор в театре, прорезал переулок узким клином, обращая автомобиль в огненную колесницу. Остальная часть переулка, особенно верх и низ, были окутаны сумраком. Наконец остроглазый Сайм горестно и негромко свистнул.

– Все верно, – сказал он. – Внизу толпа, или войско, или что-то еще…

– Если и так, – нетерпеливо сказал доктор Булль, – это что-то еще. Может – цирковая борьба, может – день рождения мэра. Да мало ли что! Я не верю и не поверю, чтобы простые, славные люди в этом славном местечке ходили с динамитом в кармане. Подвиньтесь-ка поближе, Сайм, разглядим их.

Автомобиль прополз шагов сто, и все вздрогнули, ибо доктор громко расхохотался.

– Эх вы! – вскричал он. – Что я вам говорил? Да эта толпа послушна закону, как корова. Во всяком случае, она с нами.

– Откуда вы знаете? – спросил удивленный профессор.

– Вы что, слепой? – крикнул Булль. – Смотрите, кто их ведет!

Они вгляделись, и полковник, не сразу обретя голос, воскликнул:

– Да это Ренар!

По улице бежали какие-то люди, разглядеть их никто не мог бы, но гораздо ближе, в полосе вечернего света, шествовал доктор Ренар в белой шляпе, поглаживая правой рукой темно-русую бороду. В левой он держал револьвер.

– Какой я дурак, – воскликнул полковник. – Ну конечно, он пришел помочь нам!

Доктор Булль хохотал, размахивая шпагой беспечно, словно тростью. Он выскочил на мостовую и побежал вперед, крича:

– Доктор Ренар! Доктор Ренар!

Через мгновение Сайм подумал, что глаза его безумны. Человеколюбивый Ренар не спеша поднял револьвер и дважды выстрелил в своего коллегу.

Почти в ту же секунду, когда над этой прискорбной сценой поднялось белое облачко, от сигареты циничного Рэт-клифа потянулась вверх белая струйка. Как и все, он чуть-чуть побледнел, но по-прежнему улыбался. Булль, едва увернувшись от смерти, постоял посреди дороги, никак не выражая страха, потом очень медленно побрел к автомобилю. В полях его котелка были две дырки.

– Ну-с, – медленно сказал тот, кто курил сигарету, – что вы теперь думаете?

– Я думаю, – твердо сказал доктор Булль, – что лежу в постели у себя дома и скоро проснусь. А если нет, стало быть, я сижу в обложенной тюфяками палате, и диагноз у меня печальный. Если же вы хотите знать, чего я не думаю, я скажу вам. Я не думаю того, что думаете вы. Я не думаю и не подумаю, что толпа обычных людей – скопище дрянных современных мыслителей. Нет, сэр, я демократ и никогда не поверю, чтобы Воскресенье совратил хоть одного матроса или приказчика. Быть может, я безумен; но человечество в своем уме.

Сайм поглядел на него ясными голубыми глазами. Он редко позволял себе смотреть так серьезно.