Человек, который построил Эдем

— А как ты сюда попал? — осторожно поинтересовалась Сабрина. — И почему решил мне помочь?

— Я здесь довольно долгое время, — произнёс Диомед. — И у меня давние счёты с Синдикатом. Подумал, что помогая тебе, смогу помочь себе. Пара ниточек с внешним миром ещё осталась. Мне оттуда сообщили, что ты была пехотным офицером, что ты дезертировала, предала Синдикат. Именно такой человек мне и нужен. Ты ведь изучала тактику и стратегию в Академии. Ты наверняка знаешь, как можно расшатать здесь всё. С тебя идеи, с меня сила. Уверен, мы споёмся.

— Ты тоже понял, что без восстания не обойтись? — устало спросила принцесса.

— Уже давно. Многих положение дел более чем устраивает. Ты должна придумать, как всколыхнуть массы и заставить их работать на тебя. Но сначала — сходи на работу.

И Сабрина отправилась к конвейеру. По одиннадцать часов шесть дней в неделю она стояла у линии, собирая детали, постоянно переходя из одного места в другое и меняя специальности, а седьмой день посвящала просвещению.

Она проделала огромную работу, перекапывая Божий Порядок. Ей нужно было понять язык, на котором думают массы. Она не могла вести активную пропаганду, Торес бы просто пресёк все её попытки агитации на корню. Её бы не убили — просто засадили бы в камеру полтора метра на полтора и держали так на сухом пайке неделю. Нет, ей нужно было действовать аккуратнее. Так, чтобы не вызвать подозрений у охраны, а может, даже привлечь стражников на свою сторону. Не так просто, когда ты дерёшься с ними чуть ли не каждую неделю.

Простейшим выходом оказались пьесы. Она начала с совсем небольшой — нашла группу рабочих, которые держали небольшой театральный кружок, принесла текст и предложила поставить. Диомед помог ей придумать костюмы и порезать самые идиотские моменты. Рабочие отнеслись к идее с нежданным энтузиазмом: до этого они работали с настолько низкопробным дерьмом, что их смотреть отказывались даже родственники. За неделю были готовы декорации, написана музыка, и уже на восьмой день ошеломленные зрители смотрели постановку одной из ключевых сцен Божьего Порядка — восхождения Освободителя на крест.

Театры всегда считались уделом богатеньких ублюдков, в то время как кинотеатры признавались развлечением масс. Но далеко не каждый мог позволить себе купить фильм или билет в рекреационное крыло, где прихвостни Тореса повесили огромный киноэкран, развернули казино и открыли бордели. Маленькая постановка Сабрины имела огромный успех, и даже плохая игра актёров не смогла ничего испортить. Около месяца каждые выходные она выступала в разных жилых блоках, пока Торес не прислал своих громил.

Она сидела в зале, наблюдая за действием на сцене, когда пришла охрана, стащила её со стула и начала топтать ногами. Сабрина рычала, кусалась, пыталась отбиваться, но тщётно. Шокированные зрители ринулись защищать её, но, получив хорошую порцию тумаков, успокоились.

Сабрина пролежала четыре дня в Медцентре. Медики не хотели её отпускать, но принцессе было плевать. Покинув госпиталь, она тут же ввязалась в драку с тремя охранниками, которые кое-как её скрутили и засадили на неделю в карцер. Из чёрной комнаты Сабрина вышла совсем другим человеком. Ей уже не хотелось вообще чем-то заниматься, и только Диомед заставил её написать продолжение пьесы. Они брали ключевые сцены и переносили их на сцену, меняя диалоги, очеловечивая героев Божьего Порядка, задавая аудитории вопросы. Принцессе истории Священного Писания казались слишком однозначными, и она старалась найти гармонию в характерах. Негодяи становились чуть добрее, в то время как стопроцентные хорошисты приобретали низменные черты. Сабрина развлекалась, как могла, пытаясь забыть мокрые чёрные стены и бесконечный вой, начавший преследовать её в снах.

Вторая постановка имела успех даже больше первой — и снова закончилась визитом в госпиталь. Торес явно не собирался оставлять её выходки без наказания. Сабрина злилась всё сильнее, а её пьесы пропитывались ядом — и так же менялась аудитория. Рабочие не понимали, что же становится не так, и это их беспокоило. Они начинали оглядываться вокруг. Они начинали понимать. Но Сабрина не спешила. Она тщательно выстраивала картину создания Первого Города: конфликты Освободителя со строителями, с теми, кто пытался сделать Эдем доступным только для богачей, с взбунтовавшимися рабочими. Она постаралась обрисовать мятеж как можно более романтично и оправданно. Её бунтовщики казались героями без страха и упрёка, и на фоне всяческих подонков, симпатии аудитории оставались именно за ними. Зрители выли от негодования, когда общество заставило Освободителя сослать всех на Нижние Уровни — и именно такой реакции ожидала принцесса.

Охранники пришли за ней ночью, когда она спала, но на этот раз её охранял Диомед. Побитые и злые, шакалы Тореса вернулись с подкреплением, и всё же сумели подавить сопротивление парочки. Искалеченных Сабрину и Диомеда отправили в Медцентр.