Человек у руля

Мы оказались в укромном уголке, и никто нас не видел, кроме других жителей Уиллоу-роуд. Никто сюда не приезжал, кроме тех, кто здесь жил, а тех, кто здесь жил, я не считаю, так что никто сюда не приезжал. Никто не слышал, что мы говорим, только жители микрорайона, а они не обращали внимания на нас, и мы не обращали внимания на них. Никто не проходил мимо по дороге в церковь, и никто не заглядывал в окна дома. Никто не парковался рядом, чтобы пойти в кооперативный магазин, или к доктору, или к мяснику, или прогуляться в поле. Как будто мы больше не жили в деревне.

Никто в «Платанах» не располагал деньгами больше, чем прочие, разве что несколько жителей, которые надстроили вторые этажи к своим гаражам, но этими людьми другие жители микрорайона восхищались за то, что у них водятся деньги, и никто не думал о них плохо, и обычно у них было четверо детей или они ждали четвертого, это и оправдывало их стремление обзавестись еще одной комнатой.

Как я уже сказала, кто-то повесил декоративные ставни в альпийском стиле, а кто-то оснастил двери средневековыми ручками. Входная дверь в паре домов была из пупырчатого стекла, а некоторые заасфальтировали газон перед домом, чтобы вместить еще одну машину. И собака мало у кого была.

И никто ни на кого не обращал никакого внимания.

Кое-что посчитав, сестра – которая вырастала чуть ли не в гения математики – показала маме, что даже в более дешевом доме и с новым отношением к жизни денег у нас все равно не хватит. Она сложила все деньги, необходимые для оплаты ипотеки, коммуналки, других счетов, ужинов, школьной формы, газет и прочего, а именно сладостей, вина, виски, сигарет и собачьей еды, и общая сумма, за вычетом прогнозируемого дохода от немногих акций, по которым выплачивали дивиденды, получилась изрядной.

– А что насчет денег от продажи дома? – спросила я. Не то чтобы я не знала ответ, просто я хотела прояснить ситуацию для мамы и напомнить ей, что эти деньги ушли.

– Те деньги ушли частично банку в счет ипотеки, а частично другим людям, которым нужно было заплатить, таким как мисс Вудс, которой мы были должны за всю эту ветчину и табак, а еще за коммуналку, имелись и другие долги, – сказала сестра.

Мамины родственники не особо пострадали от рецессии, в основном потому, что их профессии не имели ничего общего с бизнесом, а еще потому, что их пакеты акций были более сбалансированными, чем у мамы, которая никогда не трудилась поучиться, как инвестировать, и не думала обратиться за советом. Она могла бы попросить у них финансовой помощи (а может, она так и поступила, я не знаю), но с деньгами у нас было туго не время от времени, а всегда, если, конечно, не надеяться на нечто экстраординарное – например, мы выиграем на тотализаторе или в «Угадай, где мяч», но мама даже не играла ни во что такое. И даже если ее родственники и помогли бы с деньгами, им пришлось бы помогать, и помогать, и помогать, словно благотворительной организации, которая решает проблему не с того конца, и это было бы неправильно и неловко. Так что мама решила, что ничего другого не остается.

– Ничего другого не остается, – сказала она.

– Чего? – спросила сестра.

– Придется мне устроиться на работу, – сказала мама.

– На работу? – удивилась сестра. – Боже мой, кем же ты будешь по профессии?

– Профессии у меня никакой нет, – ответила мама, – я ничему не училась, придется мне заняться физическим трудом.

Джек заплакал при мысли о том, что она займется тем, чего он даже вообразить не в силах.

– Чем, мама? – всхлипывал он. – Чем же ты займешься?

– Я еще не знаю, Джек, – вздохнула мама, – посмотрим. Но есть одна мысль…

– Какая? – спросили мы хором.

Но она не ответила. Ее взгляд был устремлен на объявление о вакансии в «Меркьюри».

– Вот, – она постучала по газете, – «требуются водители», я умею водить, я хороший и опытный водитель без нарушений.

– А что за мысль у тебя была? – спросила я. Вдруг это что-то важное и даже лучше, чем работа водителем.

Но мама, увидев, что требуются водители, уже забыла о своих словах, и лицо ее озарилось улыбкой, даже глаза заулыбались.

Работать водителем маме бы понравилось, ну или ей так казалось (работать на заводе или помощницей медсестры – это уже слишком), и она обвела объявление карандашом и составила идеальное письмо в прачечную «Подснежник».

Вскоре с ней связались и назначили день собеседования, и мы порепетировали с мамой, потому что в последний раз она проходила собеседование в школе-пансионе, когда ей было одиннадцать лет.

– Устройте мне разминку, – сказала мама, – порепетируйте со мной.

– Что вам больше всего нравится в управлении автомобилем?

– Какой у вас водительский стаж?

– Вы когда-нибудь раньше водили фургон?

– Где вы работали до этого?

– Вы кого-нибудь сбивали или попадали в аварию?

И сестра, которая сама недавно проходила собеседование в газетном киоске, задала самый откровенный вопрос:

– Почему вы хотите устроиться на эту работу?

На что мама ответила:

– Потому что мне нужно содержать семью, и я по уши в долгах.