Человек войны

Не появился грузовик и в понедельник (план рушился на глазах), а по тюрьме прошел слух о готовящемся этапе.

– Вот тебе и подорвали, блядь, – тихо шипел от злости Васька.

– Одно слово, непруха, – кусал губы Олег. Дим с Зоренем молчали.

А в среду, когда перемыв лагуны в подсобке, они пустили по кругу цигарку, снаружи заурчал мотор, и сердца четверки гулко забились.

– Эй, флотские, кончай филонить! – заорал из зала старший нарядчик. – Быстро на разгрузку!

– Ну, погнали наши городских, – отвердел скулами Дим, первым направившись к выходу.

У стоявшего метрах в пяти от него с тихо работавшим двигателем «студебеккера» молча расхаживал сержант-водитель и постукивал сапогом по баллонам.

– Живей! – обернулся к заключенным – У меня мало времени!

– Айн момент, начальник! – весело отозвался Олег, после чего они с Васькой открыли задний борт и ловко забрались в кузов.

Дим с Зоренем стали принимать ящики и мешки, таская их в пищеблок, а два нестроевого вида охранника, подойдя к шоферу, стали обмениваться с ним новостями.

– Эй, начальники, тут в кузове дохлая собака!– подойдя с Зоренем в очередной раз к борту, высунулся из-за него Дим.

– Какая на хрен собака? – обернулись все трое. – Откуда?

– А я знаю? – пожал плечами тот. – Взгляните сами.

Как только вся тройка подошла к борту и сунула головы в полумрак тента, Дим скомандовал «майна!».

Охранники сразу же получили сверху по мозгам и, суча ногами, исчезли, а они с Зоренем придушили шофера.

– Быстро в кабину, – опуская бесчувственное тело вниз, прошипел Дим, вслед за чем с ее обеих сторон хлопнули дверцы.

– Ну, родная, не подведи! – цапнув руль, сжал зубы старшина, выжимая сцепление.

Набирая скорость, четырехтонная махина покатила к воротам, спустя пару секунд выбила их, и, взревев мотором, в грохоте железа выпрыгнула наружу.

– Давай курс! – врубил очередную передачу Дим, прибавляя газу.

– Жми к церкви! – заорал, подпрыгивая на сиденье Зорень.

Перед глазами крутанулись несколько полуразрушенных домов (автомобиль пошел юзом), а потом выровнялся и запрыгал по колдобинам в сторону краснеющего впереди храма.

В зеркале заднего вида мелькнули выброшенные из кузова тела охранников, один из которых тут же вскочил и захромал к напарнику.

Когда церковь осталась позади, ученик Макаренко, блестя глазами, приказал свернуть направо, после чего машина запетляла среди развалин. Минут через десять они вырвалась на окраину, за которой к далекому горизонту уходила степь и редкие, с багряной листвой перелески.

– Сейчас вон к той развилке, – ткнул пальцем в лопнувшее стекло Зорень. – Дорога, что пошире, на Чугуев. До него тридцать километров.

– Добро, – сбросив ход, вывернул Дим баранку. Под колесами загудел грейдер, стрелка спидометра снова поползла вправо.

Практически на всей протяженности дорога была пустынна. Изредка навстречу мелькали пустые и груженые полуторки, запряженные тощими клячами телеги, а раз, гудя мощным мотором, начальственно проплыл «ЗИС».

Ландшафт между тем менялся. Теперь вместо равнины, в которой порой угадывались села, к обочинам все ближе подступали деревья, а примерно с середины пути она стала перемежаться холмами и долинами, покрытыми хвойными и смешанными лесами

– А я думал, что здесь кругом степь, – взглянул на Зореня Дим. – Выходит, ошибся.

– Выходит, – согласился тот. – А теперь давай рули вон на ту грунтовку.

В сотне метрах справа просматривалась едва приметная, поросшая бурьяном дорога. Дим свернул с грейдера, и грузовик, подскакивая на рытвинах, завилял вдоль кромки уходящего полого вниз соснового бора. В его конце тот пересекался светлой неглубокой речкой.

– Форсируй и сразу направо, в кусты, – высунулся из окна Зорень. – Мы почти на месте.

«Студебеккер», вздымая водяные усы, легко преодолел водную с галечным дном преграду, сделал плавный поворот и въехал в узкий просвет зарослей молодого осинника.

– Глушить? – покосился на приятеля Дим.

– Ага, – улыбнулся бортстрелок и выпрыгнул из кабины.

– Вылазь, кореша! – гулко постучал по борту. – Приплыли!

– Гуп, гуп, – отозвалось сзади, вслед за чем на свет появились Олег с Васькой.

Первый держал в руке наган, настороженно озираясь, а второй, запихав свой за пояс, грыз хлебную горбушку.

– Молодец, Васек, не теряет время даром, – обернулся Зорень к вылезшему из-за руля Диму.

– Молодец, – кивнул старшина. – Пора и нам порубать. Заработали.

Чуть позже, усевшись на разостланном на траве брезенте, беглецы отдавали дань оставшимся в кузове продуктам. А осталось там немало: три лотка свежего ржаного хлеба, несколько мешков с сечкой и перловкой, два бочонка лярда, соль в пачках и тюк плиточного чая. А помимо этого три картонных коробки со «вторым фронтом», макаронами и сахаром для офицерской столовой.

– Да, – намазывая финкой Дима очередной ломоть хлеба пахучей тушенкой, икнул Васька от непривычной сытости. – Оружие, транспорт и жратва у нас есть. Можно подаваться в Робин Гуды.

– Молчи уж, Робин Гуд, – осадил его Олег. – Сейчас вся областная НКВД на рогах. Найдут и кранты нам. – Пиши пропало.