Человек войны

Уху Дим хлебал из котелка вприкуску с хлебом и черемшой, а Юнга лакал наваристую вкусноту из оловянной миски. Окончив трапезу и вздремнув, друзья бродили среди деревьев, где Дим слушал пенье птиц и цокот бурундуков, а лайка искала в изумрудных мхах мышей и лягушек.

Когда солнце опускалась за дальние гольцы, окрашивая их в причудливые тона, бивак убирался, и друзья выходили на тракт, ожидая попутную машину. В город добирались в сумерках, пропахшие запахами леса и обновленные.

После окончания технических курсов Дима назначили бригадиром, и он решил построить дом. Общага надоела до чертиков. Написал заявление в профком, тот пошел с ходатайством выше, а спустя месяц передовику и ударнику комтруда выделили участок в пригороде на берегу Кыштымки.

Тут подошел выпавший на лето отпуск (первый год старшина работал без него), и привыкший разрушать Дим впервые занялся созиданием. В лесхозе он прикупил лесу, благо заработки были неплохие, завез на участок несколько машин песка, цемента и бутового камня, а потом нанял в соседнем районе бригаду шабашников из местных. За три недели, выведя фундамент, те срубили хозяину просторный пятистенок, сложив в нем печь-голландку и настелив полы, а далее занялись отделкой.

К ноябрьским праздникам дом был, что называется, готов и, рассчитавшись с бригадой, Дим вселился в него вместе с Юнгой, которому весьма понравилось новое жилье и место.

Теперь рядом не было пахнущего бензином и соляркой гаража, исчезли непрерывно урчащие на его территории автомобили. Справа золотилась осенним листом березовая роща, позади дома тихо струилась река, слева стучали топоры и вжикали пилы. Возводились еще несколько домов.

Изрядно поиздержавшись на строительстве, Дим приобрел в дом самое необходимое: железную полутораспальную кровать с платяным шкафом, столом и тремя стульями производства местных фабрик, кухонную утварь и шерстяной коврик для Юнги.

А еще он соорудил несколько полок для книг, которые покупал с первых дней приезда в Киштым. Они были его страстью. В небольшой библиотеке были произведения Пушкина с Лермонтовым, Чехова, Гоголя, Шолохова и Островского; из зарубежных писателей – Джека Лондона и Гюго. Короче, было почти все, о чем они с ребятами мечтали на фронте, кроме домашнего уюта и хозяйки. Питались «большой и малый братья» абы как, часто в столовках и придорожных забегаловках, а дома только ночевали, всю зиму и весну проведя в рейсах и командировках.

Монахом Дим не был и, отличаясь видной статью, пользовался у прекрасного пола успехом, но судьбу ни с кем не связывал. Не было большого чувства.

– Непорядок, – сказал он в один из редких выходных, когда с Юнгой занимались стиркой.

Точнее стирал Дим в жестяном корыте, а пес сидел рядом и щелкал зубами мыльные пузыри, рождающиеся из пены. В отличие от хозяина он был материалистом и к чувствам относился снисходительно.

Дим же решил взять «быка за рога» и найти подругу жизни. И, как часто с ним бывало, помог случай.

Вечером, зайдя к бывшим сожителям в общежитие, он отправился вместе с двумя из них – Генкой и Костяном, в городской дом культуры на танцы. Тот располагался в парке, где стояли мороженицы с лотками, а у тележек с надписью «Соки-воды» можно было попить газировки.

На танцплощадке, увенчанной с тыльной части эстрадой, в свете фонарей играл духовой оркестр, и кружились празднично одетые пары. Вокруг там и здесь стояли группы девушек и парней, другие солидно дефилировали по прилегающим аллеям или сидели на скамейках.

Купив три билета, Дим, Генка и Костян зашли на площадку, приняли независимый вид, после чего стали обозревать контингент в поиске подруг, с которыми можно было скоротать вечер.

Сначала повезло молодым – они «сняли» двух смешливых двойняшек и с каменными лицами затоптались среди танцующих. Дим же остался внимать звукам танго «Брызги шампанского».

Внезапно в стороне под кроной ивы он увидел девушку, и сердце сменило ритм со спокойного на учащенный. Она была похожа на Наталку, но только более зрелую и возмужавшую. На незнакомке было модное платье, туфельки на высоких каблуках, а в руке ветка сирени. Рядом стояли двое парней с папиросами в зубах, сунув руки в карманы клешей, и тоже на нее пялились. По виду они напоминали блатных, таких в городе было немало.

Со времен Петра на Урал, который в то время именовался «Каменный пояс», отправляли партии каторжан, где те ломали руду в горах, добывали золото и трудились на демидовских заводах. Впоследствии эстафету приняли большевики, и теперь на стройки народного хозяйства эшелонами доставляли заключенных. Часть из них, выйдя на свободу, становилась на честный путь и продолжала трудиться в качестве вольнонаемных, другая имитировала его, получив желанную свободу. Возможно, парни были из тех или других, но это Дима интересовало мало. Его внимание заполонила девушка.

А когда танго закончилось, и оркестр заиграл «Амурские волны», Дим размашисто прошагал вперед и пригласил девушку на вальс.

– Она не танцует, – перебросил беломорину во рту один из тех, что стояли рядом.