Человек войны

За горизонтов ждало только хорошее. Распахивала душу своими просторами любимая страна, глаза впитывали ее ландшафты, в кабину врывался свежий ветер. В такие мгновения Дим испытывал редкое ощущение единения души с телом, необычный подъем и даже счастье. Его было столько, что хотелось разделить с ближними. И от этого в рейсах он нередко подвозил попутчиков, если те «голосовали» на дороге. Денег при этом никогда не брал – совесть не позволяла. Зато скрашивал путь разговорами – попадались весьма интересные собеседники. Особенно запомнился один – преклонных лет священник в старенькой рясе. Добирался он на перекладных из Москвы, где был по делам, в Соловецкий монастырь, что на Белом море. И рассказал о нем много интересного.

Оказывается, заложен тот монастырь был еще в пятнадцатом веке монахами Зосимой и Германом, числился среди крупнейших землевладельцев государства и осаждался царскими стрельцами за непокорность. Там же, со слов рассказчика, императором Петром был утвержден Андреевский флаг Русского флота.

– А я и не знал, – на секунду отвлекся от дороги Дим. – Историческое место.

– Историческое – кивнул скуфьей поп и продолжил дальше.

Несколько позже при царице Екатерине на Соловки был сослан последний кошевой атаман Запорожской Сечи Петр Калнышевский. Сидел там в каменном мешке, пока его не помиловал Александр I. Уходить из обители отказался, помер в возрасте ста тринадцати лет. Царство ему небесное (перекрестился).

– Во, что делали с людьми гады! – возмутился Дим. – Такого человека угробили!

– Это что, – тяжело вздохнул старик. – После революции большевики организовали в монастыре лагерь особого назначения. Именовался «СЛОН». Народу уморили там немерено.

– Про это я слышал, – нахмурился Дим. После чего они надолго замолчали…

Как-то, сделав небольшой крюк в Пицунду в санаторий, где завершала лечение Мария Михайловна, сын организовал ей на «Захарке» увлекательное путешествие в Москву. В другой раз он захватил с собой в южный рейс маминого брата – дядю Мишу. Того самого, который еще в 42-м году так неосторожно точно предсказал весь последующий ход войны, за что и провел часть своей жизни в Ухте в лагере.

Теперь племянник, сам нахлебавшийся гулаговской баланды до изжоги, отогревал заметно сдавшего дядьку оздоровительной поездкой по Черноморскому побережью Кавказа и Крыма. Днем ехали, под вечер выбирали местечко поуютней у моря и сооружали прихваченную с собой палатку. Затем купались и загорали, готовили на примусе незамысловатый ужин. После него, сидя на берегу под пушистыми звездами, прихлебывали из кружек полюбившийся на северах чифир и слушали шорох прибоя.

В середине 50-х – начале 60-х умело подгоняющий своего железного коня Димыч попутно объехал и навестил многих своих бывших однополчан. И живых, адреса которых ему удалось установить, и тех, кто лежал в братских могилах, не дожив до Победы, или скончался позже в муторные послевоенные годы.

Судьба у живых сложилась по-разному. Живущий в Курске и пивший «горькую» бывший Герой Советского Союза и помначштаба батальона Мишка Сысоев в 1950-м был арестован органами госбезопасности по обвинению в связях с «изменниками Родины и американскими шпионами». Поводом стали фотографии с американскими солдатами, сделанные в победном мае 45-го и выбитые показания двух сослуживцев. Особым совещанием при МГБ СССР по статьям 58-1 пункт «б» и 58-10 части 1 Ук РСФСР он был приговорен к 15 годам лишения свободы. Из лагерей вернулся в 56-м в связи со снижением срока заключения.

К слову, спустя девятнадцать лет по ходатайству его фронтовых друзей, в числе которых был и Дим, Сысоев был полностью реабилитирован с восстановлением в высоком звании и всех прочих заслугах перед Родиной.

А вот ко второму Герою – Мише Ашику, с которым Дим встретился в Ленинграде, судьба благоволила. После войны, волею судеб, интеллигент до мозга костей и полиглот Ашик продолжил службу в МВД, где, закончив специальные курсы, попал на Колыму в должности старшего оперуполномоченного отдела контрразведки Магаданского управления.

Встреча боевых друзей была теплой и сердечной, но когда во время застолья у него дома бравый майор узнал о Колымской эпопея Дима, то потемнел лицом и долго молчал. А потом тихо сказал:

– Если бы мы встретились тогда, у меня был бы разрыв сердца.

Уверенно шла по жизни и Дуся Завалий. После войны «фрау «Черная смерть»» жила в Киеве, работала директором гастронома и растила вместе с мужем двух детей, найдя свое материнское счастье.

Навестил Димыч и город воинской славы Севастополь в одном из рейсов в Крым, куда ездил за массандровскими винами для столицы. В последний раз он видел только то, что осталось от главной базы Черноморского флота после штурма: обожженные каркасы и развалины домов, школ, больниц и музеев, остатки железной дороги, вокзала и мостов, а в бухтах – торчащие со дна стрелы затонувших плавкранов, затопленные корабли и остов крейсера «Червона Украина». Теперь город возродился в своей первозданной красе. Словно птица «Феникс» из пепла.