Челтенхэм

Диноэлу во всей этой истории выпала роль, может быть, и второго плана, но очень значимая. Как и всякий выпускник Академии СБК, он получил достаточно серьезную медицинскую подготовку, а за годы удивительных странствий во времена войны и мира приобрел колоссальный опыт – как в оказании экстренной помощи порой в самых экзотических условиях, так и во владении самой навороченной медицинской техникой. Он безупречно подходил на должность человека, которому во всяких неожиданных ситуациях суждено первым оказываться возле Мэриэтт со шприцем в руке. «У тебя способности, – говорила она ему. – Почему ты не выбрал медицину? Ты входишь в вену, как бог».

Осознав выпавшее на его долю предназначение, Диноэл взялся за дело с присущей ему скрупулезностью. Он быстро сориентировался в бескрайнем море лекарственных препаратов, синергетиков и антагонистов, вник в детали всевозможной электроники анализа и жизнеобеспечения, и в итоге купил настоящий реанемобиль минивэн со всем положенным роботизированным оборудованием, которое еще и собственноручно модернизировал до последнего писка лечебных технологий, и теперь сам в критической ситуации доставлял Мэриэтт в клинику, потрясая местных лихачей и полицию устрашающим мастерством вождения. Когда во время недоброй памяти ливней апреля шестьдесят девятого захватившее едва ли не треть Баварии наводнение затопило и знаменитое Второе шоссе, и Ауэнштрассе, Диноэл ухитрился проехать по секретной подземной магистрали и на выходе снести ворота запечатанного спецслужбами подвала в Аугсбурге. Самое интересное, что ни со стороны городских, ни федеральных властей, ни тем более руководства СиАй – где давно махнули рукой на его художества, – никакого наказания за эту дерзость не последовало. Его даже не лишили прав.

Сама же Мэриэтт – больная ли, здоровая ли – твердо стояла на своем: «Начинай заниматься делом. Пиши, собирай материалы. Не теряй время. Я буду следить, как там у тебя получается».

И вот в один из дней, когда Мэриэтт по причине, что ее не слишком корчило и выворачивало, умчалась на работу, Дин уселся за стол, включил свежекупленную клавиатуру с подсветкой и с тоской уставился на монитор. Проблем было две. Первая: никакого представления о писательской работе у него не было. Искусство владения словом, как и любое искусство, содержит в себе значительную долю ремесла – навыков, порой довольно нехитрых, умений распределить, расставить и выделить. Диноэл не имел ни малейшего понятия, даже как к этому делу подступиться, хотя бы просто набросать план. Второе: что такое мемуары, как они, собственно, должны выглядеть, он тоже не знал. Дальше стандартных отчетов – да и то с немалыми огрехами – его литературное образование не шло.

Ладно, подумал он, начнем сначала. «Появившись на свет в полном смысле слова неизвестно откуда…» Стоп, стоп. А надо рассказывать историю своего рождения? Это как будто к воспоминаниям не относится, вдобавок получится целая диссертация, кому это интересно? «Я попал в спецкласс, организованный…» Минуту, а кем, в самом деле, был организован этот класс? Вот этим он никогда не интересовался. К Академии СБК, куда его задним числом относили, он никакого отношения не имел, это Дин помнил точно, лицеев тогда еще не было… Кто же и по какому почину собрал всех этих одаренных детишек, включая и инопланетного чудо-юнца? Наверное, есть какие-то документы… но где их искать? «Верховодила там одна стерва, отношения с которой у меня не сложились с самого начала…»

Он поднял глаза и посмотрел в окно. Ветер раскачивал голые ветви деревьев.

Лицо Хелен он и теперь мог представить в деталях, но вот вопрос – кто же такая она была на самом деле? Десятая спица в колеснице одного из аналитических отделов. Но кто и почему дал ей власть над неокрепшими детскими душами?

Дин снова стал смотреть, как волнуется голый и мокрый лес на склоне холма. Двадцатый год. Время идей, время надежд и восторгов. Какая чудесная мысль! Конечно, собрать всех этих ребятишек в спецкласс, прямо здесь, в Академии! Знакомство с контактными технологиями уже со школьной скамьи! Это наше будущее! Наша грядущая элита!

Разумеется, надежды оказались чепухой, никакой элитой они не стали, ничьими планами это не предусматривалось, и он еще тогда, еще полудетским чутьем разобрал, что вся эта затея – допущенная чьим-то властным недосмотром компенсация психопатических комплексов одного-единственного человека. Хелен бойко самоутверждалась, наверстывая свои жизненные провалы, Диноэл не скрывал своего юмора по этому поводу, и она быстро поняла, что ему удалось заглянуть под ее личину энтузиазма и непредвзятости. Он был весел, по-юношески жесток и прав – а такое простить совершенно невозможно. Что поделаешь, не любят всевозможные лидеры, фюреры и диктаторы, когда кто-то проникает за кулисы их маленьких театров. Преподаватель лютой, но тщательно скрываемой ненавистью возненавидел своего лучшего ученика.