Chelyaber

Инвентарь выделили реально антикварный, которому место в музее, а не на олимпийских стартах, а суточные выделили всего по пятьдесят шиллингов на брата, которых только-только на питание и хватало. Пришлось тряхнуть заначкой, не хотелось ехать на Олимпиаду оборванцем. Вернее, не хотелось это убожество перекрашивать в "Chelyaber". Шесть пар лыж, четыре ботинок (прыжковых и горнолыжных), крепления, палки, комбинезоны, щитки, шлемы, очки и набор мазей и парафинов стоили как какой-нибудь Опель Кадет, или четыре больших цветных телевизора Грюндиг. Перекраска лыж обошлась ещё в триста шиллингов (цены на этом австрийском курорте на всё реально конские), но результат получился выше всяких похвал, намного лучше, чем в Сыктывкаре. Внимание Линькова можно было переключить, сделать так, чтобы он об этом забыл, но всё равно в Лейк-Плэсиде всё всплывёт, такую гору барахла от всех скрыть не удастся – так зачем подставлять человека? – с него ведь потом спросят.

– Вам это знать не положено, Юрий Михайлович.

– Как это не положено? Кем?

– Вам виднее кем. Но раз вы не знаете, значит и не должны. Докладывайте по команде.

По команде этот рапорт обязательно придержат и осторожно начнут выяснять по большому кругу, такие средства кем попало не выделяются, тем более в тайне. А пока выясняют, уже и Олимпиада пройдёт. Если всё пройдёт удачно, то сам Брежнев и прикроет, ему можно будет прямо сказать, что банк ограбил, экспроприировал экспроприаторов, согласно канону о классовой борьбе. А если нет… Нет – может быть только в случае появления "многомерного чудища", но в этом самом случае ему самому будет уже всё равно.

Линьков насупился, но отвалил. Качать права – для него полный провал, парень ведь на нелегальной работе, у него, помимо экспериментальной группы, наверняка ещё задание есть. Первое задание в капстране, да ещё такая синекура, до этого он два года официально служил в ГДР на должности принеси-подай. Этот резких движений делать не будет, он точно не игрок, скорее бухгалтер.

* * *

В Инсбрук они прибыли восьмого декабря. Заселились в маленький (на восемь комнат) пансион, заняв две из них: Воронов заселился с Фатыховым, а Савельев с Линьковым. Довольно скромно, тесно и очень, до полного неприличия, дорого.

– Ничего, в Лейк-Плэсиде и такого не будет. Там настоящая тюрьма и нары в два яруса.

– Как тюрьма?

– А вот так. Олимпиада закончится и будет там тюрьма. Лет пятьдесят простоит. Разумно и экономно.

– Позор-то какой.

– Они так не считают, а твоё мнение их не интересует. Ладно, спать есть где, завтраком кормить будут, горячая вода… гм, довольно тёплая, автобусная остановка рядом.

– Сюда бы тачку Аслановскую.

– У нас прав нет.

– У Савельева есть. И у гэбэшника этого наверняка.

– Догадался?

– Фу, Ворон. Тоже мне загадка. Чтобы наш КГБ да в это свой длинный нос не сунул.

– Хорошо. Тогда не забывай, что у нас есть обязательства перед Павловым. Что гэбэшники на себя администрирование взяли – просто отлично. Цены здесь мама не горюй, Геннадьевич бы замучился обосновывать командировочные.

– Про обязательства помню. Когда прыгать начнём?

– Как только раздобудем приличный инвентарь. Пока катайся, отрабатывай эстафетный старт. Ты должен метров на пятнадцать-двадцать опередить второго. Старт эстафеты – самое зрелищное шоу в лыжных гонках, остальное скукота: бегут, дышат, соплями капают. Сечёшь?

– Секу. А ты чем займёшься?

– Похлопочу насчёт инвентаря. И катки местные посмотрю.

* * *

Итак, не игрок, бухгалтер. Лично Линькова в той жизни Андрейченко не знал, но сослуживцев с подобным психотипом встречал очень часто.

– Юрий Михайлович, как вы смотрите на возможность заработать немного валюты? И для себя, и для страны.

– Резко отрицательно. У меня нет полномочий.

– Так запросите.

– На что?

– Организуем мою тренировку в ледовом дворце в новогоднюю ночь. Соберём полный зал, аншлаг я гарантирую. И сам берусь договориться с их администрацией.

– Любителям запрещено выступать в коммерческих шоу, тебя к Олимпиаде после этого не допустят.

– Никто и не говорит про шоу. Мы просто не возражаем, что на эту конкретную тренировку будут проданы билеты. Нам же здесь ещё до февраля жить.

– Аншлаг, значит, гарантируешь… А если мне не разрешат?

Воронов пожал плечами.

– Экономить на подъёмниках я не намерен. Это дорого, а в высокий сезон станет очень дорого. Ещё нам нужно взять в аренду автомобиль и снегоход. Если вам не разрешат, я получу за эту тренировку наличными.

– Ты догадываешься, кто я такой?

– Об этом даже Вадик догадался, Юрий Михайлович. Не сомневайтесь, вам не откажут, ещё и билеты заказать попросят.

– Если догадываешься, то знаешь, чего от меня ждут.

– Откуда мне, если они сами не знают, чего от вас ждут. Хотите научиться Ци? Тогда запросите разрешение, место второго ученика у меня сейчас вакантно.

– Не знаю, хочу ли. Вот вы с Фатыховым впервые за границей, сразу в капстране, на курорте, а будто в Урюпинск приехали. Никакой у вас от жизни радости. Но я запрошу.