Читаем Черемош (сборник) полностью

– Федь, если надумаешь жениться, запомни: никогда не возвращайся домой раньше времени. Это совет специалиста.

Потом повернулся к нам:

– Не шебути, Петро. Ну будешь пилять триста километров, а через три дня снова пустые сумки. Дальше что? Проблему надо решить на месте.

Я напомнил, что Петро мог бы кабанчика где-нибудь стырить. Ему не привыкать… Все заулыбались, даже Петро, хоть и показал кулак. Вася предложил: занять у хозяйки ведро картошки.

Но бабка зыркнула недобрым взглядом:

– Нэ е рипы.[32] Тай не буде…

Значит, этот вопрос накрылся медным тазом. А насчет магазина – безнадежно махнула рукой. Там раз в неделю привозят хлеб, но хватает не всем, чья хата ближе, те успевают. Соль есть, спички, а сахар в прошлом году давали – ото радость была! Молодые в город ездят за товаром, а старым – одна дорога: до Бога…

В селе три дома под железом: у председателя, бухгалтера и шофера газика. Остальные крыты потемнелым от годов гонтом,[33] на них местами проросли пучки травы. Должно быть, эти хаты муровали еще при австрийцах.

Заболочье – село богатое только на глину. Здесь блюдца коричневой воды лежат на полях до середины лета, потом оставляют после себя ржавую корку. Кругом репей с розовыми головками. И прочая дикая зелень из земли прет.

Нас прислали в эту глухомань возить дренажные трубки. Говорят, после дренажа, может, хоть картошка будет у людей. Но пока ее нет, мы решили заглянуть в магазин: авось звякнет удача. И выяснилось, наша хозяйка вообще в магазин не ходит. Или из ума выжила: врет, не поперхнется. Нет, соль и спички – есть в наличии. И хлеба действительно не видно, правду сказала хозяйка. Зато глазам своим не верим: на полках сплошь выстроились цветные ряды консервов. Целый склад. Такой роскоши и в областном центре не встретишь.

Однако радость не выказываем: скучая, разглядываем всякие ненужности. Вася оцинкованным ведром занялся, стучит по дну. Петро у продавца свечами интересуется.

– Вам какие: тонкие или грубые?

– Мне для мотора.

– Извиняйте, для мотора не держим.

Миха, так звали продавца, был в ширину больше, чем ростом. Лицо полновесное, на плечах сидит без шеи. И потеет не по-божески.

Сашка разъяснил ему: мол, прибыли на три недели, волноваться не надо, отовариваться будем тут. А пока, для начала, будь ласка, дай нам: сайру, тунца, сардины и вон те бычки в томате. По четыре коробки каждого сорта. Нас четверо.

– Чего хотите? – переспросил Миха.

– Федя, скажи ему громче, чтоб он понял.

Я постарался – выдал голос. Миха от неожиданности в коленках ослаб, стал еще короче. Лоб промокает полотенцем. Но коробки на прилавок выставил как миленький.

Мы, конечно, бумажками шелестим, не мелочимся. А Миха, парень-жох, учуял, с кем имеет дело, сразу намекнул, что оставит нам хлеба сколько надо.

По дороге домой Вася предостерег: кормиться будем на своей половине, хозяйку не приглашаем. Она, видать, субботница или из другой секты. Для них эти деликатесы – греховны, потому и не сказала она про консервы.

С того часа зажили по-королевски. А может, и лучше их. Еще неизвестно, дают ли королям шамать тресковую печень. Вот так просто, сколько захотят. Уж не говоря про горбушу копченую или, к примеру, сардины в масле… А насчет лосося в собственном соку – и разговора нет.

А мы день за днем наведывались в сельмаг.

Теперь Миха встречал улыбкой:

– Как здоровьице?

– Твоими молитвами.

– Не жалуемся.

Консервы складывали в сумку, но никогда не брали про запас. Только на воскресенье покупали впрок и хранили в кабинах. Вася сказал: хозяйка может обидеться, что внесли в дом недозволенное. И то верно.

Сам Вася – худощавый, но всегда наедается как в последний раз. Мы его подначиваем:

– Силен ты пожрать!

А он доволен:

– Я бы еще поел, да рука устала.

Миха от щедрот своих добыл нам цейлонского чая и пачку рафинада. Чаевничать к хозяйке ходили. Нам хорошо за столом – и ей сладко.

Петро даже пытался с хозяйкой по душам балакать наедине. Он лучше нас понимал ее говор.

Потом рассказал:

– Спрашиваю: а как вы, матуша, раньше жили?

– Когда раньше – до Советов?

Подумала и говорит:

– Раньше сто лет мак не родил, а голода не было.

Сашку это развеселило:

– Занятная бабуля!.. Не похожа на субботницу… И деньги наперед забрала…

– Правильно сделала, – заступился Петро. – На вас глянуть – в хату пустить боязно.

А деньжат, между тем, оставалось в обрез.

Удача – не дура. Как по заказу подвернулся мне калым: здешнему соседу две ходки дров привез. И мы опять при наличных, всласть пируем, жирком покрываемся. У Тикана даже брюшко купеческое наросло.

Одно плохо: пива нет. Хильнуть холодненького под такую закусь… Жигулевское бы здесь в самую точку.

Но гулянка долгой не бывает. Пришло время – и командировке каюк. Пора домой.

Перед отъездом Вася подкинул хозяйке еще несколько рубликов: боится, бедняга, всяких заклятий.

По дороге зашли в сельмаг – попрощаться. Тикан задержался у машины. Миха увидел нас только троих – чего-то испугался. Полотенцем свой циферблат вытирает.

– А где Петро? Здоров? – волнуется Миха.

Сашка успокоил:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза