Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII веков

Вот даже и в стихах говорится, что, покинув суетный свет, как это сделал Ун Су, можно попасть в совершенно иной, неземной мир. А еще раздобыл где-то Ун Су необыкновенный бамбук и посадил его у себя в саду. Колена бамбука были причудливо изогнуты, каждый побег кривился как-то по-особенному. И если был он вывезен не из Циюй, то уж непременно из Аншаня! Ун Су неустанно над ним трудился — унавоживал, окучивал, подрезал. День и ночь любовался он бамбуком, на все лады его лелеял.

Ясной ночью    чист его шелест,Душным летом   он свежесть приносит!

Красота-то какая! Да можно ль без такого друга прожить хоть один день?

Без еды —   человек похудеет,

Без бамбука —   душа оскудеет…Будет пища —   он вновь пополнеет,А бездушье —   оно не исчезнет!

А еще Ун Су любил цветы сливы, как Линь Бу.[158] Подобно господину Ли,[159] обожал он необыкновенные камни!

И вот этот самый бамбук вдруг пророс сквозь ограду и пустил побеги в чужом дворе. Разрастаясь мало-помалу, новая поросль оказалась еще лучше, чем была у Ун Су.

А вообще-то Ун Су был человек туповатый и не сразу сообразил, что к чему. Но потом вдруг его пробрало.

— Семена-то ведь мои, — сказал он соседу, — и как же это получается, что владеешь бамбуком ты? — И, отыскав столь веский довод, Ун Су вознамерился было срезать соседский бамбук.

— Семена, конечно, твои, — возразил ему, однако, старик сосед, — но ведь они проросли в моем дворе. Чей же может быть бамбук, как не мой?

Так, препираясь друг с другом, уподобились они княжествам У и Чу, оспаривавшим шелковицу, что росла на границе. Ссорились они, будто Юй и Шуй из-за пограничной грядки. И трудно было разобраться, кто из них виноват, кто прав. Кто мог разрешить их спор? Сцепившись, как птица-рыболов с моллюском, они не могли оторваться друг от друга. И хотя прошло уже полдня, конца сражению было не видать. А ночью Ун Су все-таки срезал бамбук у соседа.

После этого случая прошло, пожалуй, около года. И вдруг соседский бык покрыл корову Ун Су. Когда корова отелилась, мигом прибежал старик сосед, схватил теленка на руки и понес к себе.

— Ты что же это средь бела дня хватаешь чужого теленка? — рассвирепел Ун Су.

— В прошлом году, — спокойно возразил сосед, — ты срезал на моем дворе бамбук, который вырос из твоих семян. Ну что же, пожалуй, ты был прав. Этот теленок — от моего быка. Разве не справедливо, что я беру его?

И тогда они пошли с жалобой в уездную управу.

— У каждой вещи есть свой хозяин, — решил правитель, — и если хозяин потерял ее, то она должна быть ему возвращена. И бамбук и теленок возвращены каждый своему хозяину. На что же вы теперь жалуетесь?

Лим Дже[160]

История цветов

Перевод А. Троцевич

Царство Глиняный Горшок[161]

Фамилия Доблестного царя государства Глиняный Горшок была Слива, имя — Цветок, а второе имя — Первый по весне. Был он родом с гор Лофу.[162] Один из его предков — Чернослив — оказал помощь династии Шан:[163] при государе Гао-цзуне[164]

он служил приправой к царской похлебке, что варилась в котле, и за эту заслугу был пожалован уделом в Глиняном Горшке. Потомок рода Сливы из позднейших поколений был отвергнут чуским сановником Цюй Юанем, который в своей поэме «Лисао»[165] назвал все цветы, кроме него. Тогда этот потомок поселился за стенами города Дом, потому-то все его правнуки здесь и живут.

Прошло несколько поколений, и вот старый князь Кратегус взял в жены дочь господина Улинского Персика.[166] Она родила ему трех сыновей (в «Шицзине»[167] сказано: «Плодов у персика три»). Доблестный царь был старшим из них. Госпожа Персик от природы была красива и добродетельна и в день свадьбы навела порядок в своем доме. За это поэт восславил ее в стихах:

Персик прекрасен и нежен весной —Ярко сверкают на солнце цветы.Девушка, в дом ты вступаешь женой —Дом убираешь и горницу ты.[168]

Однажды госпожа Персик увидела во сне, будто гуляет она у Яшмового пруда, и Ванму[169] дарит ей ветку с алыми плодами. Она проглотила их и зачала. В тот день, когда пришло ей время родить, дивный аромат разлился по дому и не пропадал целый месяц. Люди говорили: «Благоуханное дитя родилось». Сын подрос и расцвел. По природе и свойствам этот цветок был истинное дитя своих родителей, безыскусственный в своей вешней белизне. Он обладал изящной наружностью и сумел унаследовать славные дела своих предков. До близких и дальних донесся аромат его цветения, все оказались под его влиянием,[170] и не осталось таких, которые не пришли бы к Сливе, поддерживая старцев и ведя за руку детей.