Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII веков

К этому времени тирания Снега[171] стала нестерпимой, и все живое под небом возроптало. Тогда владетель Одинокий Бамбук и сановник Сосна, «Пожалованная государем Цинь»,[172] выдвинули цветок Сливы и возвели его на престол. Государь установил столицу в городе Дом, а царству дал название Глиняный Горшок. При нем царила стихия дерева,[173] вторую луну — время цветения сливы — он сделал началом года, число пять использовал как главное (в основу счета была положена пятерка, потому что у цветка сливы пять лепестков), и выше всех цветов ставил белый.

В начальном году правления под девизом «Цветущее спокойствие», зимой, в двенадцатой луне, государь, подобно Божественному земледельцу Шэнь-нуну,[174]

ввел обычай приносить жертвы всему живому; он хлестнул красным бичом и узнал, какие травы вредны, а какие полезны. Начальный год правления назвал «Цветущее спокойствие», при этом двенадцать дней считал за целый год, а день называл луной в соответствии с принципом, о котором в «Шицзине» сказано: «Месяцы стали как дни», — и в дальнейшем все пошли по его стопам.

Во втором году правления под девизом «Цветущее спокойствие» царь взял в жены госпожу Корицу и сделал ее государыней. Родом государыня была из Лунного дворца.[175] Она отличалась спокойным нравом, обладала чистотой и целомудрием, слыла искусной рукодельницей, и когда она стала государыней, люди сравнивали ее с чжоуской Тай-сы.[176]

Подданный-историк замечает: «Процветание и гибель правящей семьи или царства начало берут от мужа с женой. „Шицзин“ воспевает признак обновления царства благодаря образцовой государыне, чей образ явлен в песне „Стебли простерла далеко кругом конопля“.[177] Пророчества[178]

же говорят о признаке гибели правящей семьи из-за дурной государыни, чьи дела предсказаны в песне „Лук из горного тута и колчан из стеблей травы в самом деле погубят царство Чжоу“.[179] У царя владения Глиняный Горшок была мать Персик, да еще он получил в жены Корицу. Воистину ему должно было возвыситься!».

На третьем году правления государь пожаловал Черному Бамбуку должность первого министра.

Второе имя Бамбука — «Этот владетель», как некогда назвал его в стихах Ван Си-чжи.[180] Родом он из области Сян,[181]

что в княжестве Чу. Бамбук был спокоен в своем зеленом убранстве, полый внутри и потому бесстрастный сердцем, прямой и честный, он не имел желаний, был чист душой и себя умел соблюсти. Прозвали его «Все постигший отшельник».[182] Еще в детстве он переселился с реки Сян в княжество У[183] и стал любимым другом всех игр государя — его бамбуковой лошадкой. Даже Снег, прослышав о его мудрости, пожаловал ему титул «Владетеля Одинокого Бамбука» (в танских стихах[184] об этом сказано: «Студеный снег бамбука наградил»), однако Бамбук отказался от титула. Как только Снег поднял мятеж, он тотчас же выступил перед князем Глиняного Горшка и сказал ему: «Снег очень жесток и приносит много зла народу. Вой его ветров всех заставляет дрожать от страха. Травы захирели и увяли, подданные мерзнут и голодают. Повсюду в Поднебесной только и слышны стенания погибающих. В Срединном царстве с надеждой ждут сияния радуги среди туч. Хотя у Снега несметные богатства — дворцы из жемчуга и залы из нефрита, вот-вот можно ожидать его гибели. Князь, вы, обладая силой воли, источаете несравненный аромат, выдающиеся мужи смотрят на вас с надеждой. Если сейчас вы из своего дома кликнете незаурядных людей, разве откажется прийти хоть один из них? И я, ваш слуга, хотел бы достичь хоть чего-то и оставить память о моем имени и скромных заслугах на бамбуке и шелке».

Государь Слива был очень доволен и не отпускал Бамбука от себя никуда, говоря: «Без этого владетеля не обойтись мне и дня!».

Государь назначил его первым министром и дополнительно пожаловал ему тысячу дворов (есть стихотворение в прозе, а в нем сказано: «А дому Бамбука пожалована тысяча дворов»).

Подданный-историк замечает: «В древности, когда возвышались владыки или цари, у них непременно бывали достойные помощники. Действительно, шанский Тан[185] помощь имел от И Иня, который пахал землю в Синье;[186] циский Хуань — от Гуань Чжуна,[187] ханьский Гао — от Сяо Хэ,[188] а Чжао-ле — от Чжугэ Ляна.[189] Они встретились друг с другом, как лодка с рекой, как рыба с водой. Государь может требовать от своих помощников успехов, а подданные сумеют до конца проявить чистоту преданных и искренних людей лишь в том случае, если те, которых используют на службе, не ведут себя двоедушно, а назначенные на должность, не вызывают подозрений. Только тогда все дела в государстве увенчаются успехом, а царское имя прославится.