Через розовые очки

— Я ни в коем случае не собираюсь вас шантажировать, — доброжелательность Фридмана была явно наигранной, он всеми силами старался не дать разговору спуститься до пустой перебранки. — В конце концов, в наше трудно время каждый зарабатывает, как умеет. Мы сейчас девушку в метро видели, в руках плакат — покупаю дипломы, школьные и институтские. Если уж милиция считает, что это правомочно, то я пас… в таком сумасшедшем доме — я пас… Правда, я совсем иначе представлял эту квартиру, честно скажу. Но я, знаете, год жил в деревне и совершенно отвык от московской жизни. Вы ведь просто посредники, правда? А производством надлежащих документов занимаются где‑нибудь в другом месте, в подвале, скажем. И смешно думать, что подпольная фирма, как собственное клеймо, будет писать в документах свой адрес. Тем более удивительно, что вы Соткины и есть.

— Клим, прости меня, — вмешалась Лидия Кондратьевна, — но ведь мы не знакомиться сюда пришли. Мы пришли узнать, где твоя дочь.

Марина уже поняла, что гости ее не сумасшедшие и не шантажисты. По манере держаться, по языку, по легкому надрыву, который проскальзывал в словах Фридмана, она поняла, что это люди ее круга, что они стали жертвой какой‑то ситуации, в которую замешана Варька, и теперь с помощью глупой выдумки ищут свою правду. Чтобы добраться до истины, надо дать им высказаться.

— Да, — тут же подтвердил Фридман. — Именно за этим мы и пришли. Вряд ли она живет в вашем доме. Хотя — кто знает… Я не видел ее год. Она пропала. Скажите, где мы можем ее найти? Если за услугу нужны деньги, мы согласны на любую сумму. И ни в коем случае не будем приплетать сюда милицию.

Лидия Кондратьевна с готовностью закивала. Разговор опять зашел в тупик. Тьма беспроглядная, косматый лес вокруг! Марина беспомощно посмотрела на мать, но та была вся внимание, явно видя в происходящей сцене какой‑то смысл.

— Вы нас с кем‑то путаете, — беспомощно начала Марина, но Наталья Мироновна тут же ее перебила:

— Сами бы рады узнать, где она. Да не знаем. Сбежала. Второй раз сбежала. Первый раз со скандалом, а во второй, это уже после больницы, тихая была. И все равно сбежала, тайно. Дочь по ней все глаза проплакала, а про зятя и не говорю.

— Вам‑то что так убиваться? — с горечью произнес Фридман.

И тут, как флюс над гнилым зубом лопнул, все вдруг разом закричали. Каждый вопил о своем: Наталья Мироновна про колдовство, Марина — про загадки, которые она устала решать, Лидия все пыталась обозначить вещи своими именами, то есть "назовите сумму", а Фридман укорял собравшихся в нежелании говорить искренне.

— Да замолчите вы, ужасная женщина! — крикнула истерично Марина, повернувшись всем корпусом к Лидии, та захлопнула рот и вдруг стала икать.

— Скажите мне пожалуйста, — продолжала Марина, голос ее прерывался, как после долгого бега. — Что вы здесь толковали про мою квартиру? Как вы узнали наш телефон?

— По адресу.

— А адрес?

— Вы не могли бы дать мне стакан воды? — встряла Лидия

— Потерпишь, — жестко бросил Фридман и полез в карман за паспортом. — Да вот же, вот, — он протянул липовый документ Марине.

— Откуда это у вас? Мама, посмотри… — Марина всхлипнула. — Она жива?

— Надеемся, — жестко крикнула Лидия, борясь с икотой, и тут же, понимая недопустимость подобного тона, добавила: — Мы у вас хотели узнать.

— Мы сейчас разберемся, разберемся. Спокойненько, на свежую голову. Здесь просто какое‑то недоразумение. Мы не–до- разумеваем. Мама, может. чаю? Дама икает… За чаем всегда как‑то сподручнее.

— Да подожди ты со своим чаем, — ворчливо сказала Наталья Мироновна. — Вы нам на вопрос ответьте. Как к вам Варькин паспорт попал?

— Он на столе лежал. В ее комнате. Под хлебницей. Видимо, она его забыла. А может, в данный момент ей этот поддельный документ не был нужен, — четко ответил Фридман, осознав вдруг, как приятно отвечать на прямо поставленный вопрос.

— И вы утверждаете, что Варька — ваша дочь?

— Моя дочь — Даша Измайлова. Но в мое отсутствие она купила себе новый паспорт. Девочку можно понять, у нее были стесненные обстоятельства. Но вас я ни в чем не виню. Я скорее благодарить вас должен.

Марина совершенно сомлела от вороха непонятных слов, но Наталья Мироновна уже не выпускала ситуацию из рук.

— Это никакая не Даша. Это внучка моя — Варенька, а это, — она взмахнула рукой, — ее дом, из которого она и сбежала.

— Это моя дочь, — закивала Марина. — Отец ее на работе. Он сейчас придет.

— Зачем вы меня дразните? Этот паспорт в Дашкиной комнате лежал, — потрясено сказал Фридман.

— А почему я должна вам верить? Кто вы такие? — Марина даже кулаком по столу стукнула от вспыхнувшей вдруг ненависти к этим двум испуганным, взъерошенным, явно больным людям.

— Клим, а может это правда — не она? — робко спросила Лидия Кодратьевна. — Ты же сам говорил — взгляд чужой. И вообще, фотография так иногда искажает человека.