Через секунды, сквозь века (СИ)

— Ему становится все хуже. Он почти перестал различать реальность, и ты это знаешь. Что еще я забыл?

Ольга поджала губы и отошла.

— Звонили из суда. Ты помнишь дело Ольшанского? Ты его освидетельствовал. Тебе нужно явиться на заседание. И, кажется, оно уже завтра.

Илья кинул на нее обжигающий, почти ненавидящий взгляд. Иногда он женщин совсем не понимал. Может, он и стал со всеми этими проблемами похож на психа, но это не значит, что он вдруг ослеп или вдруг перестал различать эмоции в голосе или по тому, как поджаты губы людей, которых он успел хорошо изучить.

— Не будь ты замужем, я бы решил, что ты ревнуешь, — Илья водрузил очки на место и резко развернулся к ней вместе с креслом.

Ольга побледнела, на мгновение, кажется, даже подавилась воздухом, и ринулась к выходу.

— Идиот!

Илья хмыкнул и потер шею. Не лучшая его выходка, Ольга будет долго дуться, но это все же лучше, чем непонятная ненависть и неприязнь к Саше, которому действительно было все хуже. Он перестал выходить, почти перестал разговаривать после того сеанса. Все это время он просто лежал на кровати и смотрел прямо перед собой. Он послушно ел, ходил в душ, но апатия была настолько сильной, что на Илью временами накатывал страх. Самым страшным было то, что он понимал: Саше сейчас не поможет ничего. Но в одном Ольга права: забывать обо всем остальном не стоило. Он вложил в клинику слишком много, чтобы потерять. Даже ради Саши.

Судебные процессы Илья ненавидел всей душой и уходил сразу, как только представлялась такая возможность. В этот раз он даже собирался перекусить перед возвращением в клинику, как только начнется перерыв. Быстро подтвердив свое собственное заключение, он вернулся в зал на свидетельскую скамью, немного полистал страницы браузера в телефоне и, почувствовав вдруг чей-то взгляд, вскинул голову. Скользнул по лицам сидящих, заметил девушку, смотрящую на него, улыбнулся, отвернулся и словно споткнулся о такие знакомые темные глаза. Лишь секунду он смотрел в них, но внутри все дрогнуло. Парень. Мужчина. Тот, на рисунках Саши. Он сидел на скамье рядом с прокурором, внимательно слушал адвоката и быстро делал в блокноте какие-то пометки. Чуть более взрослый, строгий, почти холодный в своем костюме-тройке. Отстраненно удивляясь собственному спокойствию, Илья не сводил с него взгляда, пытаясь придумать, что сказать, как заставить пойти с собой. Так и не придумав, почти бегом рванул следом, стоило только начаться перерыву. Но толпа журналистов за дверью, сопровождавших весь довольно сложный процесс, разделила их почти мгновенно.

Илье удалось догнать его уже почти у самого выхода из здания. Все еще незнакомец ступил на верхнюю ступеньку, когда Илья дотронулся до его плеча.

— Извините…

Мужчина обернулся с нескрываемым раздражением.

— Что еще? А, это вы, — он его явно узнал. Только радости это явно ему не принесло: отчет Ильи рассыпал линию обвинения, напирающей на полную вменяемость обвиняемого. — Простите, мне некогда, — он дернул плечом, высвобождая его из захвата, и сбежал с лестницы. Илья дернулся следом, и только зашипел, когда в кармане заиграл телефон. Судя по мелодии — рабочий. Илья выудил сотовый и принял звонок.

Крик оглушил его. Громкий, отчаянный крик, на фоне которого голос паникующей Ольги был еле слышен:

— Ты должен вернуться, Илья, — она говорила быстро, захлебываясь воздухом. — Саша… он… все время кричит. Успокоительное не действует, мы не можем его успокоить! Илья!

— Я понял, — глухо бросил Семенов и отключился. Вернул телефон на место, огляделся в поисках знакомой макушки и вдруг застыл, глядя на то, как из-за угла вышел… кто-то. Осунувшееся лицо, горящие ненавистью и яростью глаза — он был на кого-то похож, похож так сильно, что Илья не сразу понял, кого видит. Григорий Ольшанский — брат и подельник Семена Ольшанского, тот самый, которого так и не поймали. Проследить за его взглядом не составило труда. Он шел вперед, держа руку за спиной, целеустремленно, не видя никого и ничего вокруг, и Илья сорвался с места, думая только о том, чтобы успеть, просто успеть. Ольшанский был уже слишком близко, и теперь было ясно видно, что он держит в руках. Оружие. Пистолет.

Илья прыгнул за секунду до того, как прогремел выстрел. Толкнув в спину ничего не подозревающего помощника прокурора, он упал сам, покатившись по асфальту и шипя от того, как боль обожгла плечо.

— Какого черта?! — рядом тряс головой и матерился сбитый с ног мужчина, а от здания суда уже спешила охрана. Илье понадобилась пара секунд, чтобы оценить обстановку.

— Раз материшься, значит живой. Вставай, ты идешь со мной, — придерживая поцарапанное плечо, он встал и вздернул на ноги своего спасенного, мимолетно кинув взгляд на бейдж. — Антон, значит. Приятно наконец познакомиться.

— Отпустите, — Антон, на удивление, успокоился быстро. Словно всю жизнь в него стреляли подельники его обвиняемого. — Спасибо, что спасли, но…