Через все испытания

Капитан кивал, соглашался, что с куревом надо кончать, но, видимо, делал это, лишь чтобы отвязаться от меня.

Конечно, дело не во внешнем виде, главное - опыт, знание офицера, его умение работать с людьми. Это было ясно. Но знал я и другое: офицер политотдела - это кроме всего прочего и образец подтянутости, это человек, для которого личный пример во всем - главное. К тому же работать агитатору приходится постоянно на самых передовых позициях, на опаснейших участках, большую часть времени проводить в частях, подразделениях. Под силу ли это Штину?

И вот разговор с Иваном Дмитриевичем в связи с его предстоящим назначением. Беседуем.

На вопросы отвечает односложно, настороженно следит за мной. Лицо бледное, с правильными чертами, взгляд проницательный, умный. Когда ему становилось трудно дышать, он извинялся и только потом начинал кашлять глухо и надрывно, а успокоившись, смотрел на меня виновато и смущенно большими голубыми глазами. Мне было искренне и от души жаль его. Разговор о здоровье Ивана Дмитриевича я решил отложить на будущее и сразу взял быка за рога, предложив ему новую должность.

Штин сперва только пожал плечами, потом тихо сказал:

- Мы люди военные. Если считаете, что я нужнее здесь, то готов...

На том разговор закончился. Через несколько дней офицер уже находился в штате политотдела. Чем больше узнавал его, тем сильнее проникался уважением к нему, 'больше ценил. Эрудиция, глубокие знания в области экономических наук, литературы, искусства, трудолюбие и общительность вскоре, сделали И. Д. Штина любимцем политотдела. Все знали, что до призыва в армию он занимал высокую должность - был ректором Кировского педагогического института, имел ученую степень кандидата экономических наук. Это, естественно, возвышало его в глазах товарищей, и они относились к нему с почтением.

В деле же Штин показывал себя с самой лучшей стороны. Он часто выступал с лекциями, докладами на семинарах, сборах политработников, секретарей партийных организаций, проводил беседы. Речь его была яркой, образной, слушали офицера всегда внимательно, с интересом. Политработники полков считали удачей "заполучить" Ивана Дмитриевича для чтения лекции на ту или иную тему.

Успех капитана не был случайным. К каждой встрече с людьми он готовился обстоятельно, всесторонне, сполна используя всю литературу, имевшуюся в политотделе, и свою личную библиотеку, как он называл имевшиеся у него книги, с которыми не расставался. Сколько раз и в глухую полночь, и днем, в период затишья между боями, заставал его в политотделе. Обложившись книгами, брошюрами, газетами, он готовился или к выступлению с лекцией, или к беседе в окопах, блиндажах.

- Вы, Иван Дмитриевич, выкраивайте время для отдыха, - не раз говорил я ему. - Нельзя же так.

В ответ он лишь улыбался своей обаятельной улыбкой и успокаивал меня:

- Это для меня лучший отдых.

Полной противоположностью Штину, прежде всего внешне, был другой агитатор политотдела, назовем его капитан Е. Всегда подтянут, в хорошо подогнанной форме, с претензией на щеголеватость, строен, он привлекал внимание всех, с кем встречался. Умел поддерживать беседу

на любую тему, говорил убедительно, ярко, даже артистично. Любое приказание выполнял старательно, без промедления. Не раз мне довелось присутствовать на его беседах с солдатами, на лекциях и докладах, и всегда я отмечал его широчайшую эрудицию, умение логично, убедительно излагать мысли, анализировать факты. Казалось бы, радуйся, имея такого подчиненного. Но одно мешало офицеру. Мягкий, впечатлительный, мечтатель, не ведавший, видимо, до войны зла, серьезных передряг и тревог, он уходил, бывало, на передний край, слегка побледнев, преувеличенно ощущая предстоящую опасность, что ли. Но шел спокойно, выдержанно, с достоинством, хотя все понимали, как не просто ему было собрать свои нервы в прочный комок.

Но ведь бойцы на передовой тоже замечали неуравновешенность капитана в сложных ситуациях, а это, естественно, сводило все его искренние и добросовестные усилия повлиять на людей на нет. Это было очевидно. Стало ясно, что с капитаном Е. придется расстаться. И вскоре он был назначен заместителем командира медсанбата по политчасти. Не хотелось принимать такое решение, но и оставить этого офицера в политотделе я не мог...

На должность агитатора политотдела прибыл капитан М. К. Зотов. В прошлом он работал учителем, затем окончил военно-педагогический институт, некоторое время исполнял обязанности агитатора полка. Мы часто встречались с ним, и каждый раз он оставлял у меня хорошее впечатление. Любили его и в части. Веселый, общительный, добродушный, исключительно храбрый - таким его знали. Бойцы готовы были идти за ним, как говорится, в огонь и в воду.