Черная гончая смерти (и еще 12 жутких рассказов)

– Вы видели призраков? – спросил Брисбен, и сам же ответил, – Я – видел!

Все заговорили разом: ну, что за чушь, какие призраки, мы ведь образованные люди…

Брисбен, напротив, замолчал. Отрезал кончик сигары, поднес спичку и долго-долго раскуривал. Когда все возражения смолкли, а слуга принес шампанского, продолжил спокойным голосом:

– Я не раз бродил по морям и океанам. Видел Тихий, Индийский, а уж сколько раз пересекал Атлантику – и не сосчитаешь. Через эту узкую лужицу я, обычно, перебирался на одном и том же пароходе. Не буду называть его, скажу только, что это самый комфортный пароход, курсирующий между Бостоном и Ливерпулем. Жаль, что теперь ноги моей больше не будет на этом корабле…

Он затянулся и выпустил дым.

– Но свой последний рейс через Атлантику я запомнил навсегда. Выпал мне билет в сто пятую каюту. Я всегда беру нижнее место, поскольку полка там гораздо шире, чем наверху. Замечали вы такое? Вот и в тот раз поднялся на борт, передал стюарду саквояж и показал билет. Стюард сразу спал с лица, согнулся в три погибели и поплелся впереди меня, будто приговоренный – к эшафоту. Идти нам пришлось долго, сто пятая была почти у самого носа. Заходить внутрь стюард категорически отказался, поставил саквояж у порога и поскорее ретировался. Даже за чаевыми не протянул руки. Мне это показалось странным, но я пожал плечами и тут же выбросил стюарда из головы. Оглядел каюту: все, как обычно на этом пароходе. Матрацы в заплатках, но зато мягкие. Одеяла и полотенца – застиранные до тонкости, но зато чистые. Вода в графине чуть желтоватая, но на трансатлантических рейсах мне приходилось пить и похуже, уж поверьте. Нижняя полка оказалась широкой, чуть ли не вдвое против верхней, а это самое главное для уютного сна.

Пароход отправился без опоздания, качки не наблюдалось, а легкий бриз освежал гуляющих по палубе пассажиров. Я не люблю эти бессмысленные хождения взад-вперед, ненавижу раскланиваться с незнакомыми людьми на каждом шагу, а смотреть на китов или айсберги мне уже не интересно. Знаете, что говорят про китов и про айсберги? Если хоть раз в жизни увидел, считай, что видел их всех. Поэтому я всегда скрываюсь в кают-компании. Здесь подают отличные закуски, а у новичков они вызывают одинаковую реакцию: лицо постепенно зеленеет и через пару секунд они уже бегут прочь, спеша извиниться – ах, ох, нездоровится. В итоге бывалые путешественники остаются в уютном уединении от докучливых бесед.

Первый вечер принес мне сплошные разочарования: в кают-компании не продохнуть от нахлынувших пассажиров, а на палубе, по случаю отличной погоды, было еще многолюднее. Я отправился в каюту, чтобы пораньше лечь спать, и разозлился еще больше. Помнится, когда я брал билет, мне обещали отдельную каюту. А тут я обнаружил саквояж, трость и иные вещи попутчика. Сам он явился ближе к полуночи, когда я дремал, накрывшись пледом. Я рассмотрел его мельком, сквозь ресницы. Рыжий, как таракан, и такой же противный. Одет как мошенники с Уолл-стрит, из тех, кто всегда готов пустить по ветру ваши денежки. Да уж, повезло… С таким и парой слов перемолвиться не захочется. Придется подстраиваться под его привычки, чтобы свести все разговоры к минимуму. Будет приходить поздно – я лягу пораньше, а по утрам стану исчезать из каюты, пока он спит. Да, путешествие станет менее комфортным, но зато не придется даже здороваться с этим скользким типом.

С этой мыслью я и уснул. Вдруг, среди ночи, скользкий тип спрыгнул со своей полки и, распахнув дверь, побежал куда-то по коридору. Хоть бы ты споткнулся, мстительно подумал я, но никакого грохота не услышал. Зато противный скрип петель, на которых дверь каюты раскачивалась в такт бортовой качке, меня просто взбесил. Я встал, захлопнул дверь, улегся обратно на свою двойную полку и думал, что теперь точно буду ворочаться до рассвета. Однако в тот же миг я уснул.

Незадолго до рассвета я проснулся от сквозняка. На верхней полке кто-то тихонько стонал. Или мне показалось? Наверное, попутчик уже вернулся и мучается от морской болезни. Только бы его не стошнило, подумал я с ненавистью, и вжался в стену каюты. Корабль покачивался на волнах и, несмотря на все мое раздражение, сон вернулся быстро.

Под утро я буквально окоченел. Смотрю – иллюминатор открыт нараспашку. Пришлось встать, кутаясь в плед, захлопнуть его и завернуть винт. Надо объяснить попутчику, чтобы больше не выстуживал каюту. Но не сейчас. Этот плут задернул шторки на верхней полке, спит или делает вид, что спит. Но мне это только на руку, ведь я решил не встречаться с ним без особой необходимости. А про иллюминатор можно и после поговорить. Я быстро оделся и вышел на палубу.

Там почти никого не было, только пара матросов, да еще корабельный доктор любовался восходящим солнцем. Я приветливо кивнул доктору:

– Прекрасно утро, не правда ли?

– Это как посмотреть, – откликнулся он. – Для здоровья такие утра не слишком полезны. Слишком сыро и зябко для долгих прогулок. Вам бы лучше вернуться в каюту. Вы в которой?

– В сто пятой, – сказал я.