Черная магия в белый горошек

– Чего тебе рассказать? – забеспокоился работяга. – Я ничего такого не знаю. Ничего не вижу, ничего не слышу, в чужие дела не вмешиваюсь.

– А кто в трансформаторной будке водку прятал?

– Никто! – выпалил тот. – А тебе какое дело? И ваще, ты кто такой?

– Я тот, – проговорил Леня с театральным пафосом, – я тот, кто даст тебе на водку!

– Красиво излагаешь, – одобрил работяга. – Ну, если хочешь – давай, я не возражаю.

– Не возражает он, – хмыкнул Маркиз. – А как насчет того, чтобы поговорить?

– Святое дело! Поговорить – это можно: про футбол, например, или про погоду. Хорошая погода, кстати, стоит! Прямо удивительно. И не скажешь, что осень.

– Не, мужик, – Маркиз достал из бумажника сложенную вдвое сторублевку и задумчиво повертел ее перед носом своего собеседника. – Разговор о погоде или о футболе явно не тянет на приличное вознаграждение.

– А о бабах? – с надеждой проговорил работяга, зачарованно следя за бумажкой.

– Тоже не тянет. Извини, конечно.

– А тогда про что же говорить?

– Сам знаешь, про что. Про трансформаторную будку!

– Про какую еще будку?

– Известно про какую.

– Не, ни про какую будку я ничего не знаю!

– Жаль, – протянул Леня и, вытащив из бумажника еще одну купюру, сложил ее с первой. – Жаль. Не будет у нас разговора? Значит, не будет и водки.

– Как это, как это не будет? – заволновался мужик. – Ты же мне сам предложил…

– Прятал в этой будке бутылки? – настойчиво спросил Леня, сверля его пристальным взглядом.

– А если скажу, что прятал – угостишь? – И страдалец жадно облизнулся.

– Все зависит от твоей откровенности.

– В смысле?

– В смысле – от чистосердечного признания, кто у тебя ключ взял. От этой самой будки.

– Какой ключ? Не знаю никакого ключа. Ваще не понимаю, о чем речь.

– На нет и суда нет! – И Леня сделал вид, что собирается спрятать деньги обратно в кошелек.

– Ну ты гад, – процедил работяга. – Видишь, как человек мучается, страдает, и издеваешься! Прямо как садист какой-то. Тот-то мне все же налил! Правда, видать, водка была паленая, потому как я сразу отключился. И всего-то стакан выпил, а как выключили. От нормальной водки такого бы никогда не было.

– Ну-ка, ну-ка, с этого места медленно и подробно, – прервал его Леня. – Кто тебе паленой водки налил?

– Водки? Какой водки? – Глазки работяги пугливо забегали. – Не знаю ни про какую водку.

– Вот уж в это я ни за что не поверю, – ухмыльнулся Маркиз. – Уж что про водку ты ничего не знаешь – в жизни не поверю! Давай колись, и деньги твои!

Работяга вытащил из кармана ватника тряпку, громко высморкался и вздохнул:

– Так вот всю жизнь через доброту свою страдаю. Знал ведь, что он мне отраву какую-то нальет, а все одно выпил. Потому что нельзя человека обидеть! – Он снова спрятал тряпку в карман ватника, понизил голос и продолжил: – А потом пришел в себя, а ключа-то нет! Вот и верь людям после этого. Я к нему после подошел, говорю, извиняюсь, так и так, не видали ли случайно ключик? А он на меня вызверился, чуть не убил. Никакого, говорит, ключа не видал и знать ничего не хочу. Сам, говорит, ты его потерял по пьяному делу, а от меня отвали срочно. Если не хочешь на тот свет прямым ходом отправиться. Без пересадок! И если, говорит, только где заикнешься про эти свои дурацкие подозрения – тут тебе и конец. И вообще, говорит, удивляюсь, до чего у тебя организм здоровый, другой бы от такой водки ваще не проснулся бы. – Работяга вздохнул и закончил: – Может, конечно, и правда ключик где случайно выпал, пока я без памяти пребывал, а только имеются у меня на этот счет смутные сомнения.

– Держи, – Маркиз протянул одну купюру. – Заработал. Теперь только скажи, кто это был, и вторую такую же получишь!

– Кто был? – переспросил работяга, выхватив из Лениной руки бумажку. – Где был? Где кто? Кто почему и зачем? Об чем ваще разговор? Не понимаю!

– Слушай, кончай придуриваться, – рассердился Леня. – Раз уж начал колоться – колись до конца. Я ведь тоже только с виду такой добрый, а если меня разозлить…

– Так это ты про того мужика спрашиваешь, который меня водкой паленой угостил? – залебезил работяга.

– Про него, про него! – подтвердил Леня. – И не надо мое терпение больше испытывать. Оно уже и так на пределе.

– Так он тоже вроде тебя! Деловой такой, шустрый. Этот… трахатель…

– Кто? – удивленно переспросил Маркиз.

– Затрахатель… то есть как его… застрахователь!

– Страховщик, что ли?

– Во-во! Зачем тогда спрашиваешь, если сам знаешь?

Леня на секунду отвлекся, оглянувшись на здание дирекции, и работяга, воспользовавшись этим, выхватил у него вторую сотенную бумажку и стремглав понесся к забору фабрики. При этом он проявил ловкость и подвижность, удивительные для человека, находящегося в состоянии глубокого многодневного похмелья.

Маркиз не стал преследовать своего информатора, рассудив, что и так вытянул из него все что можно, и с чисто спортивным интересом проследил за тем, как тот проскользнул в щель между прутьями ограды.

– Ловкий малый, – проговорил Леня вслед работяге, – как он у меня купюру реквизировал! А это что такое?