Черная полка

— Теперь ты единственная оставшаяся в живых свидетельница, которая может дать показания по его делу, — наконец заговорил Кирилл. — Жалею, что не удалось лично пообщаться с Агеевым. Когда мы вломились в его квартиру, он уже был мертв. Сидел в кресле. В костюме, рубашке, при галстуке. Две камеры на штативах, напротив и сбоку.

— Он что, еще и снимал себя? — удивился Штейн. — Офигеть!

— С двух ракурсов. Но самое странное — этой записи нигде не нашли, ни в камерах, ни на картах памяти, ни в компьютере — нигде. А я бы посмотрел!

— Может, еще увидим. — Штейн потер руки. — Представляете, если он себя снял, смонтировал, убил, а потом в Интернет выложил. Вот взрыв будет!

— Что ты несешь! — Холодивкер махнула на него рукой. — Жмуры в интернеты не ходют.

— Есть такая фича — отложенный просмотр, — не сдавался Олег. — Так от чего он умер?

— Это к ней. — Кирилл кивнул в сторону Холодивкер. — По нашей части все в протоколе: на сгибе локтя — след от инъекции, на полу шприц в тридцати сантиметрах от левой ноги. Следов борьбы не обнаружено. А про борьбу акторно-сетевой теории с теорией мемов в душе новопреставленного маньяка нам писать не полагается.

— Не язви! Читала я ваши каракули, труп сейчас по нашему ведомству, — сказала Женя. — Клиника та же, что у Волохова, что у Подгорецкого, — она чуть запнулась, — ну Александры Николаевны. Субарахноидальное кровотечение. Уверена, что это один и тот же препарат.

— Дело пошло как серия убийств, — продолжал Кирилл, — Инга, там многие личности из твоего списка.

— Многие? Они не все были им убиты? — спросила Инга.

— Не все. Вероятно, есть и случаи естественной смерти, совпавшие по признакам. Но это, как ты понимаешь, сейчас установить сложно.

— Так, что это еще за список такой? — Штейн налил себе новую порцию. — Объясняй по порядку.

Инга грустно улыбнулась:

— У меня завелся друг-программа.

— Друг-парикмахер тебя стрижет, друг-ботаник носит тебе цветы, друг-фотограф у тебя регулярно пьет, друг-ме… — он икнул, — друг-полисмен тебе вскрывает двери, а друг-программа на хрен нужен?

— Вычислять закономерности в якобы случайных событиях.

— Я, когда твой список получил, сразу подумал — «глухарь» приехал. — Кирилл тяжело вздохнул. — Какие-то ничем не связанные люди, да и разброс в пять лет. Пойди теперь вспомни, что там было пять лет назад. Но я нашел, за что зацепиться. Знаете, что их объединяло?

— Знаю, — ответила Инга. — Упоминание в СМИ. Я сама задала этот критерий отбора.

— Не только.

— А что еще?

— Несколько деталей. На первый взгляд незначительных. У них у всех не было прямых наследников. Или же были, в двух случаях, но проживали далеко — за границей и где-то на Дальнем Востоке. Это раз.

— Все жили одиноко! — подхватил Эдик.

— Либо их навещали крайне редко. Это облегчало задачу Агееву. Они все были звезды, известные люди, но в прошлом. Кроме Волохова. Это два. А вот что заставило меня задуматься… Никогда не догадаетесь! — Кирилл оглядел всех по очереди. — Одежда! Арфистка Власенко с Поварской была в нарядном платье и тяжелых мельхиоровых серьгах. Ее внучатая племянница обратила на это внимание. Сообразительная девчонка, кстати. Она прямо уперлась в это: бабушка словно на праздник собралась. Ладно, взял на заметку. Пошел в другой адрес. Лыжница Закеева с улицы Виноградова, мастер спорта, олимпийская чемпионка тысяча девятьсот семьдесят какого-то года. Высокая, видная такая старуха. Я по соседям: что помните, что видели? Соседи сами слепые, глухие, еле на ногах стоят и про себя-то ничего не помнят. Только одна вдруг говорит: «Она всю дорогу в спортивных штанах и олимпийке ходила, а тут вырядилась!» Оказывается, ее понятой приглашали, когда труп обнаружили, так она ее и не узнала даже: прическа, блузка белая, маникюр. «Я, говорит, как этот маникюр увидела, мне прямо там, в квартире, плохо стало». И дальше как под копирку — у всех костюм, галстук, прическа, платье, маникюр. Вот здесь я понял, что они к чему-то готовились. И все погибли в момент торжественного события.

— Покойничек нынче куртуазный пошел, — запинаясь, пробормотал Штейн. Он уже был порядочно пьян. — Скажи им, Жень!

— Олег, иди к черту.

— А потом я вбил в поисковик все эти фамилии по твоему списку. И что первое вылетело? Твой пост-обращение, Инга, о сборе средств на лечение Агееву. А что за Агеев такой? Впервые слышу. Продолжаю поиск. И выясняется: все эти люди — герои его «последнего интервью», минут по сорок каждое. Волохов твой опять же. Ну посмотрел я несколько. Тут уже все ясно: Волохов в кадре одет точно так же, как в момент гибели, протокол-то я читал. Ну и чего резину тянуть? Взял ордер, опергруппу и к Агееву. А он уже готов. Понятых усадили, сами пошли по комнатам, в кладовке я полочку эту и увидел. Она у него черная-черная, вполне траурного вида, на ней куча дисков. На дисках — знакомые фамилии. Ровно по списку. И тут ты такая звонишь: я знаю, кто убийца!

— На дисках просто его интервью? — спросил Эдик.