Черное безмолвие (сборник, 2-е издание)

— Нам ее очень будет не хватать, я так думаю, — ответила Марта Бирман. — И хочу верить, что она сохранится… долго, долго, и наши потомки увидят ее вновь.

Все утвердительно закивали головой.

— Вот еще вопрос. Он поступил с условием, что если кто-то не хочет на него отвечать, то и не надо. Вы практически умираете для планеты, вы больше ее не увидите никогда, и вы первые, кто идет на это «самоуничтожение при жизни». Считаете ли вы это гуманным и, главное, нужным?

Наступила неловкая тишина, прямолинейность вопроса буквально всех ошеломила своей обнаженностью и трагизмом. Пауза затягивалась, все прятали глаза. Даже Хо Ван Дог опустил голову. Опять какая-то неловкость окутала всех. Вопросов больше не было. Ведущий пытался бодро закончить передачу, но этого не получилось. У многих телезрителей осталось гнетущее впечатление от встречи. Исчезли с экранов лица звездолетчиков, и предстала ракета с космическим кораблем, который должен доставить экипаж на борт звездолета, кружащего на орбите вокруг планеты.

Звездолетчики готовились к старту… На полиэкранах можно было видеть ракету и прилепившийся сбоку космический корабль, отсек экипажа, бункер подготовки старта, зал Центра управления полетом. В отсеке экипажа звездолетчики усаживались в кресла. Петр тщательно проверил, как кто устроился, особенно детей. Его кресло было впереди остальных, окруженное изогнутым и синеватым дисплеем. Петр занял кресло и начал подготовку к старту. Экран засветился, на нем появились схемы, рисунки, цифры. Корабль оживал, готовясь ринуться ввысь. Вскоре все службы космодрома и экипаж объявили о готовности к старту.

— Желаю удачи, — напутствовал руководитель службы космодрома.

— Спасибо, — ответил Петр. — Выдаю команду на включение двигателей.

— Разрешаю.

Мощные струи огня ударили вниз, и махина металла медленно оторвалась от пусковой башни. Широкое пламя пульсировало и переливалось, озаряя космодром дрожащим светом. Вскоре оно исчезло за тучами. Взлет длился десять минут. Впереди был звездолет. Он был огромен, форма его напоминала перекрещенные гантели. Шары на концах пересекающихся труб-переходов использовались для жилых помещений, Сада, стадиона, лабораторий. В одном из них хранились посадочные боты. Это был микрогород. К нему устремился корабль с звездолетчиками. Один из шаров засветился, в нем открылся люк, и корабль тихо заплыл внутрь. Магнитные причалы приняли корабль. Люк закрылся. Шлюз заполнился воздухом, и звездолетчики покинули корабль. До старта звездолета оставалось немного времени: так сделали специально, чтобы не терзать Разумных долгим расставанием с родной планетой.

— Через полчаса будет включение буксировочного двигателя, не забудьте зафиксироваться, — предупредил всех Петр.

Звездолетчики поплыли по своим каютам. Невесомость очень понравилась детям. Они радостно кувыркались, гонялись друг за другом. Загнать их в каюты было нелегко. Но все же это удалось. Лишь Маша сама заняла место в кресле и, пристегнувшись ремнями, смотрела в иллюминатор, туда, где остался ее дом — колония детей. Взгляды всех устремились к планете… никто не нарушал тишины, каналы связи безмолвствовали.

Двигатель буксира включился точно в заданное время, несильно толкнув звездолет. Медленно удалялась планета… Через пять суток, на безопасном для планеты расстоянии предстояло включение ядерного двигателя. Притихли Разумные, голоса стали глухими, фразы отрывочными, глаза то и дело устремлялись в иллюминаторы. Каждая минута удаляла звездолет от планеты. Уже давно не различались города, исчезли очертания озер, рек, морей. Континенты сливались в единое целое — шар, летящий в черном пространстве. Радовали глаз лишь краски планеты: голубые, белые, коричневые… А вокруг был бесконечный мир черных и белых красок, мир, в который они должны лететь и который, казалось, растворит в себе ничтожную песчинку — звездолет, несущий Жизнь и Разум.

Настало время включения маршевого двигателя. Огромное зеркало отражателя зашевелилось, ориентируясь в известную только компьютеру точку. Запылали сигналы готовности, завыли сирены предупреждения — сейчас проснется атом.

Вспыхнуло пламя — корабль начал разбег к Далекой Звезде. Плавно начала расти перегрузка — год будет работать двигатель, а затем развернутся звездные паруса, и Гу будет постоянно «ловить Ветер пространства». Перегрузка сделала жизнь похожей на привычную, но не совсем. Меньшая сила тяжести изменила движения звездолетчиков, сделала их плавными, замедленными. Космонавты будто танцевали в медленном вальсе. Исчезла стремительность, резкость, порывистость. Случайно оброненные предметы медленно падали, и их можно подхватить не торопясь…

Летели дни, месяцы, планета сначала превратилась в светлую точку, а потом исчезла, и ее можно было видеть только в телескоп… Прошли годы, и теперь уже и сама Желтая Звезда стала точкой, а там, где-то около нее, кружила планета с Жизнью, пославшей их сюда, в бездну. Работали звездолетчики, спали в скафандрах Маша, Марта и Хойл.