Черное солнце, желтый песок

Литовченко знал, что она ответит утвердительно, и ненавидел себя при этом. Зазвонил телефон в соседней комнате, и он повернулся к Усманову, направляясь в спальню.

- Начинайте складывать все в машину. Убедитесь, что у всех нас есть оружие, а также винтовки.

Зоя подошла к окну и посмотрела вниз, на улицу, где бурлила жизнь под ритмичные казахские мелодии. Это был другой мир, который она видела в степной южной ночи, мир, к которому она привыкла всего два дня назад и который теперь казался ей почти чужим. Это была жизнь, которую она воспринимала как должное и теперь она поймала себя на том, что наблюдает за сибаритами под сверкающими огнями и гадает, о чем они думают, как проведут долгие часы ночи и как все это в конечном итоге закончится для них и для нее.

Денису пришлось дважды произнести ее имя, прежде чем она услышала и повернулась, чтобы увидеть, как он складывает карту. Он закатал рукава рубашки и надел пистолет в кобуре, плотно пристегнутой к поясу на пояснице.

- Ты готова идти? - спросил он, быстро схватив свою куртку со спинки стула. - Я не могу придумать ничего, что вам понадобится.

- Я готова, - сказала она и вышла из номера, опередив его и еще одного агента. Они спустились на два лестничных пролета и пошли по наружной дорожке вдоль изгиба здания над ними. Машина была припаркована в небольшом тупичке, окруженном тополями, скрытая от постронних глах. Усманов уже ждал. Через несколько минут они выехали на прибрежное шоссе, оставив позади отель "Skif" и пульсирующий ритм барабанов на площади.

Глава 25

Когда они подъехали к пересечению двух автомагистралей, одна из которых вела на юг к Астане, а другая - на запад в Кустанай, Литовченко обнаружил своих помощников, ожидавших возле своих машин за небольшим придорожным рестораном. С характерной для него эффективностью, Уткин уже разделил аппаратуру и оружие из четырех машин на две большие части и организовал восемь сотрудников в две команды. Выходило, что включая самого Литовченко всего будет одиннадцать сотрудников и Зоя. Они прислонились к своим машинам в слабом свете фонаря у задней двери, в то время как мусор горел в старой ржавой бочке в нескольких метрах от них, и слушали, как Литовченко объяснял, что, по его мнению, произошло и что он хочет сделать. Они сделают следующую остановку в городе Сарыколь и обсудят физические детали предстоящей операции после того, как Литовченко получит возможность побольше поговорить с Зоей о планировке взлетно-посадочной полосы. Их маневрирование будет осложнено необходимостью воздержаться от переговоров в эфире. Килибаев будет следить за всеми передачами, и русского голоса или казахского, произнесенного с малейшим акцентом, будет достаточно, чтобы предупредить его.

Машина Литовченко уехала первой, остальные последовали за ней с интервалом в две минуты. Они договорились держать спидометры на восьмидесяти в течение первой части поездки; шоссе шло довольно прямым курсом вдоль берега Ишима, где плодородная почва и длительный вегетационный период поддерживали скотоводческие фермы и обширные плантации табака и овощей. Луна, теперь высоко над ними, заливала степь серебристой дымкой. Литовченко подождал, пока не увидел фары обеих машин далеко на шоссе, прежде чем повернулся к Зое.

- Вот еще что, госпожа Левкоева. Не могли бы вы точно сказать мне, как добраться из Кустаная до резиденции Серикбая?

- Прошло уже три года, может быть, больше, - неуверенно сказала Зоя.

Литовченко не ответил и, несмотря на его напряженное молчание, она начала описывать, так точно, как только могла вспомнить, маршрут на машине из Кустаная. Литовченко несколько раз останавливал ее, чтобы уточнить ориентир или расстояние между двумя точками. Как оказалось резиденция местного олигарха находится более чем в семидесяти километрах к востоку от Кустаная. У него было несколько вопросов о местности и о том, как выглядит маршрут, идущий с другой стороны. Чем больше она говорила, тем больше вспоминала, что ее удивляло. Когда она закончила, Литовченко молча продолжал делать заметки, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть в окно. Зоя заметила, что с тех пор, как они покинули Санкт-Петербург, Денис становился все более тихим, медленно снимая слои интриги, которые скрывали тайну, которую он преследовал. С подъемом каждого слоя он становился все более трезвым, даже угрюмым, пока, наконец, не открыл ответ. и находил это глубоко тревожащим. Ни один из агентов рядом не произнес ни слова в то время, когда она разговаривала с Денисом, ни сейчас. Напряжение, она знала, должно быть, это здорово. но она чувствовала, что заслуживает какого-то объяснения того, что должно произойти. Она не хотела удивляться взлетно - посадочной полосе больше, чем они. Наконец она сказала:

- Ты можешь сказать мне, что произойдет?

Литовченко ответил не сразу, а когда ответил, то даже не посмотрел на нее.

- Не можешь или не хочешь? - настаивала она.

- Не могу, - сказал он.

- Тогда почему бы тебе не сказать мне, что, по-твоему, произойдет? - сухо сказала она.