Черное солнце, желтый песок

Зоя придвинула свой стул поближе к карте.

- Он не стал бы афишировать пункт назначения, подавая свой план полета.

- Но он должен знать новую точку обмена. Как вы думаете, у 'Арыстана' хорошая аппаратура слежения? - Литовченко пожал плечами. - И есть проблема с Корейцем Ченом. У меня там пусто. Никаких новых идей, никаких теорий.

Усманов вернулся в комнату.

- Он может направиться и не в Актобе, - сказал он. - наши люди ничего не слышали о нем с тех пор, как он уехал из Астаны. Он даже не подтвердил свои координаты.

Литовченко посмотрел на Зою, затем на карту. Он провел пальцем по территории, которую только что нарисовал.

- Подумайте хорошенько, госпожа Левкоева. Какие - нибудь маленькие города или поселки внутри этой зоны что-нибудь значат для вас? Знаете ли вы взлетно-посадочную полосу в этом районе, которая могла бы вместить несколько самолетов, ферму или земельный участок, которые могли бы принадлежать вашему знакомому, где могла бы находиться полоса?

Зоя посмотрела на участок на карте, который охватывал северо-западную часть Казахстана, включая приграничные районы. Она попыталась воссоздать поездки, которые она совершала в другие города в пределах обозначенной территории: Кустанай, Кокшетау, Рудный, Щукинск. За тринадцать лет их было много. Большинство из них сделано в самолетах, поскольку это был основной способ передвижения для более богатых политиков в этом горном регионе. Из больших городов они ездили на автомобилях в сельскую местность. Но уединенные взлетно-посадочные полосы? Она говорила медленно, размышляя.

- Есть полосы на двух основных промышленных объектах в пределах треугольника: под Павлодаром и к югу от Петропавловска. Однажды мы полетели в Кушмурун, потому что Файзулла хотел показать мне местное озеро, но его пилоту пришлось приземлиться на дороге рядом с карьером за городком. Но мы часто делали это в тех местах. Я не думаю, что это то, что мы ищем.

Она на мгновение остановилась, прищурившись на карте, а затем протянула руку и положила палец на пригород Кустаная.

- Вот, - сказала она. - Здесь, на частных землях Серикбая, он один из ближайших друзей Файзуллы, промышленник с обширными владениями на севере Казахстана и член правления банка 'Восточный'. Мы побывали там на нескольких вечеринках по выходным в свое время, и я видела пару самолетов, выстроившихся вдоль полосы для таких случаев.

- Это грунтовая полоса? - спросил Литовченко, заходя в интернет.

- О нет, это бетонка. Первый класс. Небольшой ангар-сарай в конце, на ближайшей к дому постройке, возмиожно метров триста от полосы.

Радио в соседней комнате ожило, и в приемниках послышались громкие возбужденные голоса. Радисты следили за передачами на волне сотрудников КНБ, а также за четырьмя машинами агентов ФСБ.

- Капитан! - завопил Усманов. - У нас тут перестрелка.

Литовченко вскочил и побежал в спальню, за ним последовала Зоя. Они стояли в дверях, прислушиваясь к путанице срочных передач на казахском, перемежающихся русским, повторных поисков мест, того, что происходило и гроздья резких хлопающих звуков настоящей стрельбы. Все в номере беспомощно слушали, как Иван Уткин, говоря по-казахски, пытался перекричать болтающих гебистов, неоднократно и настойчиво запрашивая место стрельбы. Наконец ответ пришел от диспетчера в отделении КНБ, который получал телефонные звонки от людей по всему городу, которые сообщали о том, что видели и слышали стрельбу на старом нефтехранилище. По счастливой случайности Уткин был в ближайшем из четырех автомобилей ФСБ и уже мчался по мосту. Странно, но после того, как стрельба прекратилась, из самого нефтехранилища не было никакой связи, хотя было очевидно, что у кого-то на месте была рация, настроенное на частоту КНБ. Литовченко продолжал слушать, как Уткин благоразумно продолжал комментировать происходящее, приближаясь к старому нефтехранилищу на высокой скорости и протаранив будку КПП, очутился в эпицентре ужасной сцены во дворе. Ему потребовалось некоторое время, чтобы найти сотрудника КНБ, который признался, что является офицером, ответственным за место происшествия, а затем этот человек, казалось, был так же смущен, как и те, кто только что прибыли. Уткин видел это слишком много раз: скрытный подчиненный офицер, пытающийся прикрыть своего начальника в ситуации, которую он на самом деле не понимал, пытаясь предотвратить ухудшение плохой ситуации для старшего по званию, который бросил его в беде. Он прекратил беседу с потеющим сержантом и повернулся к телам. Все в номере "Skif" с каменным лицом выслушали его доклад.