Черное солнце, желтый песок

- Увези ее отсюда, увези ее отсюда! - взревел он, борясь с ремнем, а потом сунул руку за пояс и вытащил пистолет, который он сунул Марату в руку. Громов притянул Дану к себе, пока она боролась с ним, чтобы остаться с Файзуллой, и ринулся к самолету всего в нескольких метрах от него. Он понятия не имел, насколько серьезна рана его сестры, но знал, что она истекает кровью откуда-то из спины. Он не знал, сколько крови на ее платье было от простреленной ноги Файзуллы. Дана продолжала кричать от страха, боли и полного отчаяния. Он распахнул заднюю дверцу "Сессны" и положил ее на пол самолета, где она на мгновение прильнула к его шее, ее глаза были дикими от замешательства и непонимания. Марат почувствовал, что самолет движется, и с ужасом понял, что пилот уже пытается оторваться.

- Ты чертов ублюдок. - закричал он, вытаскивая пистолет из кармана куртки и целясь ему в глаза. - Если ты не подождешь, пока я приведу сюда этого человека, я сам разнесу тебя на куски.

Мрачный пилот нажал на тормоза, в то время как Марат, сам близкий к панике, развернулся от открытой двери и помчался к Файзулле, который изо всех сил тащился по взлетной полосе к нему, вздрагивая от кусков бетона, взрывавшихся вокруг него. Его нога оставляла за собой кровавый след улитки. Марат рывком поднял его на здоровую ногу и потащил невероятными усилиями к самолету, а Михаил повел машину вперед рядом с ними, продолжая обеспечивать защиту от пуль. Дана, слегка пришедшая в себя, когда она поняла, что Файзулла не останется позади, втащила Левкоева в брюхо самолета, когда Марат поднял мужчину с земли. Болтающаяся нога Левкоева застряла в дверном проеме и Марат цинично закинул ее в самолет рядом с собой.

Когда Громов потянулся к двери, чтобы захлопнуть ее, Файзулла схватил его за руку и пристально посмотрел ему в глаза. Пепельное лицо Левкоева отражало агонию и его колоссальную решимость преодолеть ее. И там было что-то еще. Он, казалось, собирался что-то сказать, но заколебался, его слова были загнаны в тупик печальной невозможной краткостью момента. То, что должно было быть сказано между ними о женщинах, которых они делили в лабиринте интриг, так и не было произнесено. И все же на мгновение они оба друг друга поняли, затем Марат отстранился и захлопнул дверь. В этот самый момент машина Михаила взорвалась от попавшей в бензобак пули с обжигающей волной пламени, которое сбило Громова с ног и осветило выруливающую "Сессну" ярче, чем если бы прожекторы были намеренно брошены на улетающий самолет. Марат услышал крик и увидел, как Михаил отчаянно и тщетно царапает дверцу машины, пока не стало слишком поздно. Смерть и осознание этого факта пришли в одно и то же мгновение и Громов замер, грязный и обгоревший. Движения Марата теперь диктовались исключительно рефлексами выживания, когда он на четвереньках пробирался по бетону к краю ангара, а затем к краю зарослей сразу за ним. Огни прожекторов, сфокусированные на джунглях, были быстро уничтожены помощниками Литовченко, и Марат слышал, как Денис отдавал указания по мегафону, как Килибаев одновременно хрипло кричал своим людям.

Внезапно фары трех машин веером оторвались от дороги у подножия откоса и помчались к посадочной полосе. Именно тогда Марат понял, что "Сессна" все еще стоит в том же положении, двигатель работает на холостом ходу. Убитый пилот склонился над пультом управления, когда пламя от горящей машины лизнуло кончик ее крыла. Мышцы Марата напряглись, когда он приготовился бежать обратно к самолету. Затем он увидел, как Файзулла с трудом поднялся с пола самолета и направился в кабину, где вытащил мертвого пилота из кресла и занял его место в багровом свете огня. Марат с благоговением наблюдал, как Левкоев разбирался с управлением, пока двигатель не набрал обороты до предела. Затем самолет накренился вперед и начал спускаться по летному полю, набирая скорость, когда он ворвался в участок полосы, где прожектора все еще светили прямо вверх. Куски и осколки самолета отваливались от попаданий выстрелов, и все же "Сессна" мчалась вперед, пока двигатель не завизжал, и она не поднялась в освещенное пространство над взлетно-посадочной полосой.

Но им не хватило места.

Они уже были на уровне крон деревьев в конце полосы, когда Левкоев напряг двигатель до предела и остановился, накренившись, чтобы избежать попадания в холм. Это был бесполезный маневр. Усиление крена превратилось в скользящее, скулящее падение, и "Сессна" нырнула в темные заросли с сильным сотрясением, за которым последовал шаровидный огненный шар, который поднялся от взрыва, как красная голова смерти, висевшая в небе и освещавшая бойню вокруг них.