Черные листья

Федор Исаевич, Костров, Алеша Смута и кто-то из пожилых шахтеров, наверное, один из дружков Никитича, стояли наготове с бутылками шампанского. И едва Павел успел прикоснуться к губам Клаши, как Лесняк взмахнул рукой, и четыре фонтана золотистой пены взметнулись над столом.

— Салют! — крикнул Лесняк. Снова с непонятной для других тревогой взглянул сперва на часы, потом — на Кудинова. Тот растерянно пожал плечами.

И в это самое мгновение над терриконом «Веснянки», словно взорвавшись, вспыхнул, взлетая в воздух, целый каскад разноцветных ракет, огнями осветил полнеба и бросил отблески на всю округу. А потом оттуда же, с вершины террикона, вверх взлетел огненный шар, на минуту повис над землей и разорвался, разметав по небу огненные брызги. Ошеломленный Никитич широко раскрытыми глазами смотрел на этот неожиданный фейерверк и, слегка заикаясь от волнения и избытка чувств, спрашивал:

— К-как же оно так, а? Кто ж это? Фейварак-то настоящий или что?.. Сукины дети, придумать такое… Да вовек не забуду…

Лесняк с наигранным безразличием бросил Кудинову:

— Ничего, Миша?

— Да вроде бы получилось. На две секунды всего задержались…

Тогда Лесняк спросил у Тарасова:

— Фаархейльд, говорите, Алексей Данилович? Читали о нем. Скудная фантазия у человека — костры жечь. У наших шахтеров головы посветлее. Правильно я говорю, Миша?

— Будь здоров.

— Тогда давай «Свадьбу». И чтоб все — хором!

А эта свадьба, свадьба, свадьба

пела и плясала…

Глава восьмая

1

Еще в ту пору, когда в газете появилась статья «Товарищ Каширов пробил отбой» и Кирилл считал, что его самым настоящим образом травят, он написал Бродову письмо. Обрисовав новую струговую установку, как машину совершенно себя не оправдавшую и абсолютно бесперспективную, он не примкнул к этому добавить:

«Насколько нам известно, техническое управление министерства не давало разрешения на изготовление «УСТ-55» по чертежам института и, тем более, не санкционировало испытание установки в производственных условиях. Самодеятельность, проявленная Батеевым и руководством шахты, обошлась государству в несколько тысяч тонн угля — видимо, кто-то должен за это нести ответственность? Или такая самодеятельность будет продолжаться и впредь? Если это так, если техническое управление и его отделы и в дальнейшем будут закрывать глаза на подобные безобразия, по сути дела граничащие с преступлением, группа товарищей, пишущих настоящее письмо, вынуждена будет обратиться и к Министру, и в Центральный Комитет партии. Ведь никому не дозволено, играя на конъюнктуре, заниматься авантюрами…»

В заключение Кирилл писал:

«Мы не ставим свои подписи лишь потому, что у нас не стесняются травить людей, не согласных с той или иной позицией руководства. Однако мы со всей ответственностью заверяем: факты, указанные в настоящем письме, абсолютно достоверны. Это подтвердится при любой, даже самой поверхностной, проверке».

Бродов, конечно, знал: факты подобной «самодеятельности» действительно имеют место и не только в институте Батеева. Как правило, на них старались закрывать глаза — в конце концов, директора проектно-конструкторских институтов не мальчишки, и нельзя же им совсем не доверять. Да и понять их можно: ждут, бедолаги, ждут, пока все вышестоящие инстанции утвердят и благословят какое-либо изобретение или усовершенствование, потом плюнут на все и принимают решение — сработаем на свой страх и риск. Получится — победителей не судят, не получится — там видно будет…