Черный Дождь

— Куда катится этот мир? — всхлипнула Нора. Фабьен ничего не ответила. Она сама изо всех сил боролась с душившими ее слезами. Ужасные кадры не шли у нее из головы: дети с обожженной кожей, свисающей клочьями, тысячи трупов, плывущие по Рейну, плачущие сотрудники гуманитарных организаций. Сцены, знакомые ей по документальным фильмам о разрушительных гражданских войнах третьего мира, теперь разыгрались в самом центре Германии. И над всем этим — ужасное облако, которое можно было разглядеть за сотни километров. Ничего похожего Фабьен в жизни не видела. Так вот о чем предупреждали ее карты!

— Мне страшно, — сказала Нора. Она говорила шепотом. Дети еще не легли спать. Они сидели в комнате Ивонны и смотрели мультик.

— Страшно? Ты боишься радиации?

Нора медленно покачала головой.

— Я боюсь того, что будет дальше.

— Что ты имеешь в виду?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я больше не могу мыслить трезво. Мне хотелось бы вообще забыть обо всем этом. Я просто боюсь, и все.

Фабьен поднялась с дивана.

— Пойду приготовлю нам успокаивающий чай.

Она направилась на кухню. И ей, и подруге нужно было немого побыть в одиночестве, собраться с мыслями. Карты с пугающей ясностью показали ей, что должно произойти. Если бы только она поняла их раньше! Стоило быть более внимательной к тому, что они говорят! Но ей казалось, что она понимает, она была уверена, что карты пытаются сообщить ей что-то о судьбе Ивонны. Однако все это время ее не покидало чувство, что послание Таро не имеет никакого отношения к исчезновению Иви.

Снова и снова в ее памяти всплывали страшные образы одиннадцатого сентября, неразрывно связанные с картой Башня. Фабьен до сих пор помнила странное ощущение: будто бы заглядывает не в прошлое, а в будущее. Но она проигнорировала предупреждение. Когда вскоре после этого дочь Норы вернулась целой и невредимой, ей даже пришла в голову мысль, что карты обманули ее. Она разозлилась на себя за то, что доверилась им, и снова спрятала коробку в нижний ящик комода в спальне. Слова бабушки звучали в ее ушах грозным предостережением: «Карты никогда нас не обманывают. Мы сами себя обманываем».

Она знала, что нет смысла винить себя. Она все равно не смогла бы предотвратить катастрофу — послание было для этого слишком туманным. Что же было делать? Бежать в полицию и рассказывать, что должно произойти нечто ужасное, но только она не знает, что, где и когда? Ее бы просто подняли на смех. Тем не менее она не могла избавиться от чувства, что совершила ужасную ошибку.

Фабьен вернулась в гостиную с двумя чашками чая. Нора снова включила телевизор, разрываясь между страхом и желанием узнать, что произошло. Нервный ведущий разговаривал с высокопоставленным политиком, который знал о причинах трагедии не больше него самого. Фабьен потянулась за пультом и выключила телевизор.

— Пора укладывать детей, — сказала она. — Если хочешь, мы сегодня останемся у вас.

Нора кивнула.

— Это было бы замечательно.

35

Фаллер негодовала. В окрестностях Карлсруэ нельзя было снять даже угла в сарае, не говоря уже о гостиничном номере. Она объехала по меньшей мере 20 гостевых домов, но все тщетно. Перед ней маячила перспектива провести ночь в грязной и промокшей насквозь одежде на заднем сиденье машины.

Ранее Элли связала ее с Дирком Брауном, который оказался на удивление любезным. Он похвалил ее за преданность делу и попросил остаться в Карлсруэ (как будто Фаллер сама не догадалась бы). «Сейчас важно рассказать о том, какие последствия повлекла катастрофа для пострадавших», — сказал шеф. По его словам, ужасные кадры уже сто раз прокрутили по телевидению. Теперь нужно было осветить человеческое восприятие трагедии — именно в этом сила их журнала.

Они договорились, что Андреас, фотограф, завтра на машине приедет в Карлсруэ. Он должен был где-то с ней встретиться, чтобы вместе сделать большой фоторепортаж о «слезах Карлсруэ», как выразился Браун. Стиснув зубы, Фаллер согласилась. Что ей еще оставалось делать? Она была очевидцем величайшей катастрофы, постигшей Германию со времен Второй мировой войны, но, к сожалению, она была не единственным свидетелем происходящего. То, что сняла Фаллер на камеру мобильного телефона, не шло ни в какое сравнение с фотографиями высокого разрешения, которые были сделаны с вертолетов и съемочными группами, сбежавшимися в Карлсруэ, как мухи на сладкое. Ей за ними было просто не угнаться. Самая захватывающая история за последние десятилетия ускользала у нее из рук. Что ж, она постарается извлечь из ситуации максимум пользы. Но сейчас ей нужно было как-то пережить эту ночь.

Фаллер заехала на безлюдную улочку в каком-то захолустье к северу от Карлсруэ и поставила машину на стоянку. Она потянулась к радиоприемнику, чтобы выключить его, но ее рука застыла на полпути.