Черный Дождь

Посетитель? Кто бы это мог быть? Родители погибли, а с остальными родственниками он уже много лет не поддерживал отношений. Если кто-то из них решил посмотреть, как он отдаст концы, почему бы ему не пойти к черту!

— Кто? — хотел спросить он, но голос его подвел. Тем не менее сестра поняла его вопрос.

— Это политик. Людгер Фрайманн, председатель Партии немецкого народа.

Герд нахмурился, призадумался, а потом согласно кивнул.

Он знал из новостей, что Партия немецкого народа после теракта приобрела огромную популярность и одержала сенсационную победу на выборах в Ландтаг, прошедших две недели назад. И вот теперь ее лидер пришел к нему, никому не известному, отличившемуся лишь тем, что был одним из выживших в Карлсруэ. Видимо, ПНН была единственной партией, которая действительно серьезно отнеслась к беспокойству и гневу людей.

Фрайманн явился в компании мускулистого мужчины в темном костюме, очевидно, телохранителя, и блондинки средних лет с опущенными уголками рта. На лице блондинки сидели овальные очки в золотой оправе. Сам председатель ПНН был лыс и невысок, с пронзительными синими глазами, смотревшими из-под кустистых бровей. Он не улыбался, когда протягивал руку Герду.

— Герр Везель, от имени Партии немецкого народа я хотел бы выразить вам свое сочувствие в связи с тем, какие страдания постигли вас и ваших друзей!

Герд пробормотал слова благодарности, удивившись, откуда это Фрайманн знает о его друзьях.

— Я слышал, что незадолго до теракта вас арестовали, потому что вы протестовали против демонстрации исламистов, — пояснил Фрайманн. — Моя партия считает возмутительным, что наши силы правопорядка вместо того, чтобы защищать нашу страну от террора, арестовывают честных немцев, отстаивающих честь нашего Конституционного суда!

Герд чувствовал, как к нему постепенно возвращаются силы. Может быть, дело было в только что введенном препарате, а возможно, и в словах этого человека, чье лицо излучало столько сострадания и в то же время столько решимости! Фрайманн высказал то, что Герд чувствовал уже несколько недель: гнев, направленный на тех, кто игнорировал все предупреждения о террористической угрозе и этим позволил открытым врагам страны делать здесь все, что им заблагорассудится. В принципе, Германия сама нарвалась: ее спецслужбы, очевидно, не вынесли никакого урока из того, что теракты 11 сентября были подготовлены на немецкой земле. Теперь стране пришлось расплачиваться за наивность и небрежность. Плохо только то, что виновных не привлекли к ответственности. Пока министр внутренних дел и руководители его ведомств сидели в безопасности в Берлине, жертвами этой беспечности стали ни в чем не повинные граждане. Фрайманн, казалось, читал мысли Герда.

— Поверьте, я слишком хорошо понимаю ваш гнев! — сказал он. — Я сам потерял брата в Карлсруэ. Самое страшное — это чувство бессилия, согласны? Ощущение, что ты находишься во власти судьбы, что ты ничего не можешь.

Герд кивнул.

Фрайманн наклонился вперед. Его голубые глаза, казалось, пронзали Герда насквозь. Он перешел на шепот.

— Но вы вовсе не бессильны. Вы способны на многое. Вы можете помочь изменить нашу страну!

Герд пришел в замешательство. Что такого он мог сделать, чтобы как-то изменить Германию?

— Вы прошли через ад Карлсруэ, — продолжал Фрайманн. В его голосе ощущалась приятная мягкость вместе с решительностью. Это человек точно знал, чего хотел. — Вы лучше других знаете, какую страшную рану нанесла эта атака нашему народу!

Герд снова почувствовал, как его горло сжимается, но на этот раз не от кашля, а от эмоций. Глаза наполнились слезами. Фрайманн положил руку Герду на плечо, стараясь не слишком давить на чувствительную кожу.

— Вы можете помочь открыть людям глаза!

— Что я должен сделать?

Герд был удивлен тем, как твердо прозвучал его голос. Как будто часть энергии Фрайманна перетекла в его тело.

— Поехать со мной, — сказал председатель ПНН. — У партии есть пансионат, в который мы можем вас поселить. Разумеется, вам будут обеспечены уход и лечение на самом высоком уровне. Не стоить прозябать в этой мрачной больнице, где врачи обкалывают вас успокоительными и обезболивающими, ожидая, когда вы просто умрете и освободите койку для следующей жертвы. Помогите мне снова сделать наш народ сильным! Вы готовы?

По тому, каким голосом он это произнес, было ясно, что Фрайманн не просил его, а призывал исполнить свой долг перед страной. Что ж, Герд так и сделает, пусть даже это будет последнее, что он сделает в этой жизни.

— Да, — ответил он, — радуясь твердости своего голоса. — Я вам помогу.

Фрайманн улыбнулся.

— Когда я прочел о вас в газете, я понял, что вы сделаны из правильного теста! Вы смелы, мужественны и отстаиваете свои идеалы! Если бы в Германии было побольше таких, как вы, трагедии Карлсруэ никогда бы не случилось!

Он поднялся и кивнул блондинке.

— Фрау Палманн даст вам подписать форму, чтобы мы могли перевезти вас. Об остальном мы позаботимся. Во второй половине дня за вами заедет специальный транспорт и доставит в Берлин. До свидания, герр Везель!