У отвязанного, наконец, мальчугана не хватило сил даже подняться с лавки. Марнею пришлось отпаивать его водой и обрабатывать просечки. Брат не сопротивлялся и даже не пытался отстраниться, а, наоборот, льнул к Марнею, словно именно в нем видел теперь спасение ото всех своих бед. Когда шкет немного отошел от болезненных ощущений, юноша помог ему встать и одеться. Ходить Тенвей сейчас мог только в раскорячку, но пустой желудок требовал свое, и мальчик поковылял в трапезную, а не отлеживаться в свою комнату. Есть, разумеется, пришлось стоя, но это была наименьшая из его бед.
Вечером Марней посетил брата в его спальне. Тенвей был сейчас не в том физическом состоянии, чтобы убегать и прятаться, и даже не встал с кровати, на которой лежал на животе, только взор его стал каким-то обреченным. Марней склонился над ним и дружески потрепал за отросшие на затылке вихры.
- Ну, надеюсь, понял теперь, что трусость ни к чему хорошему не приводит?
Братец осторожно кивнул.
- Не будешь теперь пытаться сбежать от заслуженной порки?
- Не-а, - замотал головой мальчуган и тут же тревожно осведомился: - А что, теперь всегда так будет, ну, без еды и питья?
- Пока не научишься достойно принимать наказание.
- А вас с Сантеем Рей тоже так наказывал? - вдруг осмелился спросить Тенвей.
- Имеешь в виду розгами? Да, как и тебя, и нам даже больше доставалось, поскольку мы старше. А еды нас не лишали, поскольку мы от наказания не бегали. И тебе пора лечиться от трусости, а то какой из тебя в будущем рыцарь выйдет? Разве что наемный убийца из тех, что стреляют из засады и тут же удирают, чтобы не поймали. Только ведь и таких ловят и потом казнят.