Черный козерог

Маршалл не раз подчеркивал, как незаменимы в экспедиции женщины, интеллигентные женщины. У них необыкновенный дар наблюдений. Они подмечают мельчайшие детали жизни аборигенов. Так, например, его дорогая Элизабет изучила от начала и до конца дубление лисьих мехов.

Вынув лису из капкана, бушмены пропитывают меха мочой, которую храпят в тыквенных сосудах. Меха долго размягчают, растирая их мокрыми между ладонями, а затем кладут сушить на солнце. После этой обработки оборотная сторона шкурок нежна, как замша.

Тонкость описанной работы говорит о настоящем мастерстве аборигенов Калахари. Возникает вопрос: остались ли бушмены хорошими ремесленниками после того, как, изгнанные с хороших земель, где у них было достаточно досуга, они стали вынуждены вести постоянную кочевую жизнь в суровой пустыне Калахари? Да, времени у бушменов не хватает, по они все же выкраивают время и для ремесла.

Бушмены производят выделку антилопьих шкур. Они лучше, чем кто-либо, шлифуют осколки страусиных яиц и получают совершенные диски, похожие на изделия из слоновой кости. Нанизанные на волосы гну или зебры, эти диски превращаются в ожерелья, кулоны в прическах и даже благодаря хитрому монтажу в диадемы, которые мужчины повязывают вокруг головы во время танца. Женщины отыскивают душистое дерево, из которого вырезают маленькие кубики или шарики, разнообразящие ожерелья. Используют для этой цели также стручки некоторых растопил. Я видел однажды, как девушки ма’букакуэ плели браслеты из тонких, прочных трав.

Из корок саммы бушмены делают грубые ксилофоны, иногда на резонаторах. Несколько нот, извлеченных из этих жалких инструментов, трогательно-красивы посреди сурового буша. Я слышал монотонные рассказы ксилофонов в саваннах — казалось, что звуки улетают в бесконечность.

Но то, что прославило бушменов, — их живопись, — увы! стала уже воспоминанием. В Южной Африке обнаружено восемьсот пунктов фресковой живописи. Но время создания этих фресок бушмены вели сравнительно мирный образ жизни. И к счастью, поблизости от мест, где они жили, оказались скалы…

В Калахари бушменов полностью захватила псовая охота, обеспечивающая их существование. Бушмены, украшавшие каменные бастионы Цодилло, делали это до массового прихода банту и последовавших за ними белых фермеров.

Следовательно, наскальную живопись бушмены оставили… на путях миграции. Она как бы отмечает определенный этап их пути. Она памятник культуры, сохранившийся со времен преобладания бушменов в Южной Африке, когда они занимали весь «зеленый пояс», шедший от Великих озер к мысу Доброй Надежды.

Сюжеты фресок очень разнообразны: люди и животные, охота и танцы, семенные сцены, даже роды и любовные пары. Часто бушмены просто изображают природу: деревья, цветы. Их стилизованные изображения превосходят стилизацию наших футуристов. Но на эту тему сказано уже слишком много, чтобы развивать ее здесь еще раз.

Отмечу во всяком случае интересное направление работ доктора Шерца (компаньон Брея в Брандберге) и доктора Денинджера о научной датировке фресок. Они исходят из большей или меньшей степени разложения прилегающего к породе пласта, на который наносили краску. Хроматографический анализ определяет дефицит аминокислот, по которому узнают, сколько веков прошло со времени написания фрески. Денинджер считает, что он в состоянии определить возраст живописи в пределах 2000 лет.

Будущее бушменов

Дети природы, что с вамп случится, когда окружающая среда изменится? Может быть, вас адаптируют соседние племена? Макалахари и готтентоты и даже байейе охотно берут в жены бушменских девушек. Порой происходит и обратное. Пока же смешение крови очень ограничено.

Некоторые, самые непримиримые группы бушменов (например, ма’гикве, живущие восточнее Оква, или последние бушмены из болот Окаванго) никогда не откажутся от нечеловеческих условий существования и не пойдут на сближение с другими племенами. Но таких меньшинство! Другие постепенно будут изменяться, рискуя потерять свои самые характерные особенности.

На юге Анголы я видел ма’хукве, равнодушных к своему племенному имени, более или менее покорившихся мамбукушам, позволяющим своим женам подражать мамбукушским парикам. Живущие рядом с ними ма’канкалла стали загонщиками в крупных фирмах, организующих сафари. Фирмы «обещают» слова, буйвола или льва какому-нибудь бизнесмену-миллиардеру и обязаны подвести животное под выстрел. Контакты с белыми, «бакшиш» рано или поздно изменят образ мышления бушменов-проводников.

Численность скитающихся по Южной Африке бушменов выше, чем указывают некоторые необоснованные оценки. Привожу статистические данные, подготовленные для меня в 1957 году моим другом П. В, Тобиасом: 30 000 бушменов обитали тогда в Бечуаналенде (нынешняя Ботсвана), 20 000 — в Юго-Западной Африке (Намибии), 4000 — в Анголе. Итого 54 000, но эта цифра мне кажется теперь несколько завышенной. Однако она ободряет! Простимся же с бушменами на этом благоприятном выводе. Он смягчит картину вымирания, открывшуюся нам на затерянном в болотах, зловещем острове Нгукао…

K главе 2