Читаем Черный квадрат. Стихи. Голоса в диалоге. Пьеса полностью

Мое сердце мне сказало! Теперь я знаю! Он торопился

К своей невесте! Я знаю, наша любовь –

Всего лишь убежавшее его тщеславие!

O мои бесконечные страдания!

Я знаю, что должна сделать! Да! Туда! Вниз!

O моя подземная молитва!

O час пик!

Эта пчелиная платформа моей ближайшей станции метро!

Туда! Трудно пройти! Ранний вечер!

Время возвращения с рабочих мест!

Толпа навстречу!

Грохот убежавшего освободителя!

Эй! Следующий!

Эй! Не закрывайся страшный рот!

Ты – в смерть проход!

Когда зажжёт глаза тот зверь, грохоча громоподобно!

Глупые люди мельтешат туда-сюда!

O, наконец! Ко мне!

Сюда ведёт моя судьба!

О гильотина! Холод, лёд, туман!

Это моё холодное, мёртвое дыхание?

Или же уже

Проехавшего сквозь меня локомотива!

Толпа! Толпа прибывших!

Это мужчины и женщины! Спешат!

Домой? К их гнездам! К их детям? О! Детский голос!

Сквозь толпу! Противоположная платформа?

O! Мой Сережа!

Мой Сережа! «Мама!» Но на другой платформе!

Мой третий поезд? Два глаза –

Пронзительных прожекторов спешащего чудовища!

Толкай меня, могильная толпа! Глуши серёжин

Голос на другой платформе! О солнце! Солнце! Оно

Вышло из-под перемалывающего смерть жернова!

Четыре

Под каждым окошком поют соловьи…

Советская лирическая песня

Моё синее – такое сине-зеленое небо,

Этой холодной сегодняшней Осенью выглядит Летом –

С ледяной эйфорией бегущих ручьёв,

С осенне-весеннего сердца приветом.


Прозрачно осенне-тёплое безвременье

Когда как на беду проснувшись – весенний соловей

Сладко поёт в осенних любящих сердцах,

Своим весенним альт-сопрано без затей…


Нет уже листьев – осенняя радость

И грусть поникших унылых ветвей –

Но Осень Любови быть может сильнее,

Чем то, что весною поёт Соловей.


Любовь – двух пар мосфильмовских сердец –

Старый киноцеллулоид – «Сердцах четырёх»

Не Голливуд – а в нём – мосфильмовские звёзды –

В 1941-ом – фильм-комедия пришла врасплох!


Жизнь потекла по весенним законам,

С проснувшейся птицей весной – соловьём!

Четыре Весны! И в фильме – четыре Любви!

Всё стало вокруг голубым и зелёным – споём!

Гений

Всё, что можно представить, является реальным.

Пабло Пикассо

Я – гений!

Не убивайте меня,

Как Сальери Моцарта[24]!

Не причиняйте зла мне

– Я ведь гений!


Не подпускайте ко мне

Черную леди

С ее косой!


Я не люблю её,

Потому что

Вместо

Заплетённых кос

Или

Капота[25]

Усталой

Старомодной дамы,

Она в капюшоне,

Поверх

Её пустого, круглого,

Выпотрошенного черепа!


Ненавижу! Спасите меня!

Я – гений!

Геометрия

(вместо манифеста Мондриана)

Я верю в то, что путем горизонтальных и вертикальных линий…

базовых форм… можно создать произведение искусства.

Пит Мондриан[26]

Все живые движения органически связаны

С бесконечными изгибами, кругами, спиралями,

Закрученными сложными линиями на внешних траекториях,

Но есть микрогалактика реального витального порядка –

Острые био-оси внутренней, бьющейся геометрии,

Данной нам Богом в точно построенной жизненной структуре,

А мы, люди, своими человеческими ощущениями

Испытали другую геометрию в наших ранних сумерках –

Первый линейный сегмент, первая ровная доска,

Срубленное дерево даёт нам ствол – бревно с двумя концами –

Геометрически обтёсанный фаллический намёк

Помог придумать защиту в виде стен и крыши –

Практическая геометрия для жизни!

Длинная до сегодня эволюция приводит в революцию –

Ходящие на конечностях приматы деформировали

Гармонию доисторической безгрешности,

Растущий разум примчался к тупой Пляске Витта[27].

В калейдоскопе общежития, от римского камня

Устойчивого ренессанса до готически летящих

Мёртво-живых химер! О да! Года! Столетия!

Кто может возродить сакральный, начальный,

Организующий порядок, заложенный самой природой?

Я – Пит Мондриан – Могу!

Я – голландец Dutchman!

Я родился в 1872 и умер 1944 годах!

Я слез с «Серого дерева» в 1912 году –

Это был мой последний «реализм»!

Я познакомился с небывалой новизной,

Такой живой, подвижной

Геометрией Василия Кандинского[28]!

С яркой молодостью – родить диковину —

Где Манифестом Малевича, зарегистрированным как

Супрематизм –

Геометрия его Черного Квадрата, который

Синий-красный-белый – любой цвет –

Геометристы не расисты!

Но моя палитра – Модриана – красный-синий-желтый

Или черный-серый-белый!

Уважаемый Форд Старший говорил:


«Любой цвет хорош, если он черный!»


Черный Квадрат – Победа, продолженная Баухаусом:


«Дом – это машина жизни!»


Я – Модриантал – стал искать, изобретать и создавать себя,

Мою утопию:

Человек – это монтирующая Бога Человек-Машина,

То есть духовный компонент ищущий эмпирически

Свой скелет – свою истинную Геометрию!

Опыт открывает двери правды неожиданно!

И я пришёл к «Началам» бога Геометрии – к Эвклиду?


«Пять постулатов – построить равносторонний треугольник!»


Но я художник.

А древнегреческое хромозрение лишь Геометрия!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное