Черный лебедь

И тело плавится в немыслимом томленье.

И ум, отбросив всякое сомненье,

Контроль над жизнью взгляду отдает…

Даже если бы захотел, Глеб никогда не смог бы забыть тот миг, когда впервые открыто взглянул в глаза Анны и понял, что в этих глазах — озерах навеки утонула его душа. Без малейшей возможности когда — либо освободиться. Не сразу он признал этот факт, но отрицать очевидное глупо.

Именно с первого взгляда он полюбил эту просто неземную девушку. Полюбил чуть не до беспамятства, до отречения от своих привычек.

Но сейчас он просто завис. Он предложил выйти за него замуж, сказал, что хочет детей…Это же гораздо весомей, чем киношные признания. Еще не хватало букет в зубы и встать на колено. Глеба едва не передернуло. О любви говорить, это словно обесценить что-то сокровенное. Без слов ведь видно по делам, по поступкам, любит или нет. Женщина, которую любят, не станет задавать вопросов. Она это чувствует, знает, и этим знанием, как броней, защищена от всех невзгод мира.

Почему она спрашивает? Неужели не чувствует? Глеб растерялся. Может поэтому она и не хочет остаться с ним. За что ж ему такое наказанье?

— Почему у тебя возник этот вопрос? — хрипло спросил он.

— Потому что я полюбила с первого взгляда.

Руки Глеба похолодели, он настолько разволновался, что позавидовал барышням, которые в любой непонятной ситуации могли элегантно потерять сознание. Он изумленно смотрел на Анну и боялся дышать.

— Когда смотришь глаза в глаза, сразу становится ясно, кто перед тобой. Тот, кто не предаст никогда или тот, кто, хочет лишь что — то получить от тебя. А получив все, что было нужно, исчезнет, прихватив в качестве трофея твою веру в добро.

Штольцев прокашлялся. Нервно потянулся за сигаретой, но прикуривать не стал — Анна была слишком близко. Он затаил дыхание. Боялся думать, что последует за этим разговором — они будут вместе или новый вираж мучительного «мы не можем быть вместе».

— И когда я увидела его глаза, — Анна осторожно погладила лысое существо, преданно глядящее на нее, — я поняла, что он самый лучший. Самый преданный кот на свете. И я не смогу его оставить. Я тебя прошу — не надо его никуда пристраивать. Сфинксы — они особые. Они могут влюбиться с первого взгляда. Пожалуйста, пусть он побудет у тебя. Я за ним вернусь.

Напряжение было настолько велико, что когда схлынуло, Штольцев не знал, что ему делать: разозлиться или рассмеяться. «Ну вот, еще один соперник появился», — иронично подумал он. И эта мысль едва не перекрыла главное. «Я за ним вернусь!» Вцепиться бульдожьей хваткой и вытрясти, что она подразумевает? Так с ней такой номер не проходит. Некоторые вещи скажет и как отрежет.

Он ощутил некоторое облегчение от того, что не придется самое сокровенное, какой-то цветочек аленький, который робко распустился в его душе, вытаскивать наружу в этой не самой подходящей обстановке. Осторожно, словно канатоходец, он, балансируя словами, Глеб решил еще немного укрепить свои позиции.

— Аня, ты сказала очень точные слова. Но я думаю. Их можно отнести не только к коту, которого ты видишь первый раз в жизни, — он испытующе посмотрел прямо в глаза девушке. — Надеюсь, ты знаешь, что все произошедшее с нами — это не просто так. Я не юноша, которому гормоны картину жизни рисуют. Я хочу, чтобы ты была моей женой. Не хочешь рожать — я этого…, — Глеб едва успел прикусить язык, чтобы не сказать — уродца, — безымянного кота готов полюбить.

Опять хотелось сказать — как тебя — не с той минуты, как увидел в аэропорту в образе барышни с чудинкой, даже не тогда, когда дар речи потерял от неземной красоты в торговом центре. А именно с первого взгляда, который перевернул всю душу.

— Глеб Платоныч! Я не имею права лишать вас возможности иметь полноценную семью. Но мы друг для друга, я надеюсь, много значим. Поэтому я …, — Анна замялась, не зная, удастся ли ей подобрать нужные слова, чтобы не испортить то, что есть. Она вдохнула, набралась решимости, как перед нырянием в ледяную купель, выдохнула.

— Я хочу с вами встречаться, говорить с вами, смотреть в ваши глаза. Выслушивать ваше нравоучительное занудство…

У Штольцева потемнело в глазах. От бешенства он скрипнул зубами, одним движением превратив пачку сигарет в кучку табака, смешанного с клочками бумаги.

— Садись в машину, — не глядя на Анну, бросил он. — И да. Я присмотрю за твоим уродцем. В крайнем случае, найму ему няньку, могу себе позволить. Я не совсем нищий, как ты обо мне думаешь. Мне хватает на то, что нужно и еще остается.

Анна опешила. Растерянно хлопая глазами, она пробормотала:

— Ничего я такого не думала. И ему нужно корма купить.

— Садись, я сам схожу, а то еще кого-нибудь притащишь, — пытаясь говорить как можно холоднее, Глеб, тем не менее, никак не мог скрыть тот пожар, который вспыхнул у него в душе.