Черный портер

– Ну да. Я даже понимаю. Хорошо, я.... – Рита помолчала. Они вымотались. В полиции были вежливы. Но пришлось объясняться, отвечать на бесконечные вопросы. Рассказывать, как это вышло, что Петр – иностранец, юрист и частный детектив так здорово вовлечен в эту разветвленную история, в которой все время умирают люди. И что у них за отношения? И кто Рита? И почему?

Да, Петр – тертый калач держался превосходно. Он сначала напрягся. Как бы это Рите не вышло боком. Репутация – очень чувствительная вещь. Но потом позвонили Клинге. И все встало на свои места. Однако… Он прав. Надо вдохнуть и выдохнуть!

– Я поговорила с Аделью. Она в Мюнхене. Уже была в больнице. Может и хочет туда ходить. Мы с ней сегодня пили кофе. Самое приятное впечатление! Там есть и еще сотрудники. Потом… Ну, в общем, я согласна. Давай на пару дней! Мне… вообще-то уже учиться надо. Так что… Поехали. Уговорил! И передохнем.

– Ты мне так и не объяснила – времени не было – как так вышло, что письма… Мы успели, хотя Яна все рассчитала? Я отвлекся. Было совсем не до этого. Спасли! Но мне же интересно!

– Ей повезло! Она использовала такую функцию в рассылке. Письма должны были отправиться с задержкой. Лине и ее тете в Москву.

– Тете? Так это же по-русски? И как ты…?

Яна объясняет Лине, кому пишет и зачем, и поминает свою тетю. Так вот – она перепутала. От волнения… Или писала уже под действием препаратов. Только письма – одно для Лины, на немецком с русскими словами, которых я, конечно, не поняла, а другое – отдельно – для тети, пришли вместе! Они отправились сразу к нам! Там дата и час, причем, она пишет – сейчас четырнадцатое! Теперь понял?

– Не… нет! И что? Там же подробно стоит…

– Петер, успокойся. Ты волнуешься, а потому… Не сердись. Какое это было число? Когда Яна отравилась?

– Число? Ну, день я помню – четверг! В среду было тринадцатое. Я суеверный и не стал звонить в банк. Значит…

Ох, – Петр хлопнул себя по лбу, – прости, я осел. Теперь понял! Она пишет – сейчас четырнадцатое. Выходит, письма пришли сразу.

Конечно! Счастье, что вышло так. Я потому тут же бросилась звонить.

А я забыл начисто подробности. И… хватит об этом. Подведем итоги. Яна в больнице и не одна. Мы не должны изводиться мыслями, будто бросили ее в беде. У нее есть друзья – с одной стороны. Мы ей чужие люди – с другой.

– Едем! Уговорил. Я даже знаю, куда. Можно в Зальцбург. Там неподалеку в горах....

И они углубились в обсуждение поездки, стараясь не возвращаться к насущным делам. Было решено взять барахла, как можно меньше, делать остановок как можно больше. Узнать, где в пути красиво и вкусно, выбрать самый лучший отель, где все есть!

– Именно! А если не хватит – купим. В отеле, рядом с ним, у черта на куличиках. И ни о чем не думай, малыш, договорились?

– Я… хорошо. А у нас здесь еще есть дела?

– Только одно. Звонила Инга.

– А кто это?

– Ты забыла? Ну, уже легче. А то я все в глупом положении. Но, шутки в сторону. Это бабушка Лины, жена старого Баумгартена. Она приехала, привезла урну и просила…

– Приехать на… не знаю, как и назвать… похороны? – удивилась Рита, – Но ведь кремация была в Свияжске.

– Точно. Кремация – да. А с остальным они решили повременить. Выбрать время и место. Захоронить урну сами. Потом, когда вся семья будет в сборе, приедет Эрик, родится девочка у Лины – тогда установить памятник. И сделать, что полагается.

– Разумно. Но ты сказал, она тебя просила…

– Да. Степан Францевич для меня ей что-то передал. И она… старый человек, ей нет покоя, пока она не выполнит его волю. И я заеду ненадолго, скажу нужные слова, и самому на сердце будет легче.

– Конечно. Ияс тобой! – Рита потерлась щекой о его руку и кивнула. Они так и сделали. Ей еще пришло в голову привезти венок. Петр одобрил, осталось только купить. Но при мысли, что он будет стоять на виду, напоминая всем о смерти, пока не захоронят урну… Словом, она сделала по-другому.

Девушка договорилась с агентством ритуальных услуг. Она выбрала фото и заплатила. Условились, что адресат скажет, когда доставить заказ. Ей вручили вручили большой внушительный конверт в траурной рамке с витой серебряной полосой. Теперь все было готово. Можно ехать к Баумгартенам!

Всю дорогу они молчали. Как отвлечься? Как не думать о том, что предстоит? О старой женщине, о смерти… Они – полупосторонние люди, угнетены, так что сказать о семье покойного, о Ленц? Петр вздохнул. Он включил негромко музыку. Зазвучал блюз.

К их искреннему удивлению Инга не проронила ни слезинки. Она их встретила, проводила в столовую и предложила кофе. Когда Рита ей передала конверт, она растрогалась.

– Как вы это хорошо придумали! Я, знаете, не то, что наши бессловесные из Союза. Они все только со своими. А я-то говорю хорошо! – гордо сказала она.