«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации

Мы запустились и вырулили на полосу. Я выровнял самолёт по оси и зажал тормоза. Максим ещё раз прошёлся по газам, от номинала до взлётного. Я взглянул на указатели оборотов: всё ровно. Все двигатели синхронно набирали и сбрасывали обороты. Алексей методично сам себе читал карту и сам контролировал её выполнение. «К взлёту готов», – услышал я его голос в наушниках. Виталий дотянулся до моей головы и крикнул: «Вертушки на исходной». Я выглянул в форточку – точно, две вертушки висели сзади торца. Они, как будто были полны решимости рвануть вперёд и вверх и, как кони, не могли стоять на месте, а болтались из стороны в сторону. Я нажал тангенту внутренней связи: «Серик, приготовиться». Этой команды было достаточно. С Сериком мы совершали уже не первый взлёт из Джелалабада. Летал он с нами уже второй год после того, как погиб Нурлан. Я знал, он не подведёт. Тепловые ловушки веером распустятся за самолётом после его взлёта. «Экипаж, взлетаем». Алексей двумя руками плавно двигал РУДы вперёд. Максим стоял сзади и готов был подстраховать своими руками руки Лёхи. «Режим взлётный», – услышал я в шлемофоне голос Максима и отпустил обеими ступнями тормоза. Машина резко вздрогнула и плавно покатилась вперёд. Перегрузка нарастала неукротимо, и меня ощутимо вжимало в кресло. Руки были плотно сжаты на «рогах» штурвала. Вибрация практически не ощущалась, давало о себе знать очень мощное ускорение. Штурвал начал поддёргивать на стыках плит ВПП. Сергей спокойно читал скорость: «180, 200, 220, отрыв». Я потихоньку потянул штурвал на себя, взглянул вправо. Алексей двумя руками прижимал РУДы к верхнему упору. Толчки штурвала прекратились, передняя стойка была уже в воздухе. «Подъём», – раздалось в наушниках, и я мягко, но сильно потянул штурвал на себя. Самолёт послушно пошёл вверх, шум колёс прекратился. «Убрать шасси». На нас надвигалась гора, расположенная впереди, километрах в полутора от торца полосы. Я не торопясь повернул штурвал влево, следя по НПП за креном. Всё было нормально. «Закрылки 14». Я не смотрел на индикацию, знал, что Максим убрал шасси, а сейчас убирает закрылки. Хотя это была функция второго пилота, но в моём экипаже её выполнял бортинженер, что давало возможность Алексею подстраховывать меня в самые ответственные секунды взлёта. Конечно, это было нарушением, тем более что Максим стоял сзади непристёгнутый. Но сбить с ног маленького, коренастого Максима никакие перегрузки не могли. «“Стингер” слева», – крикнул Сергей в переговорник. Я кинул взгляд влево и увидел белый рваный след от «Стингера». Серик не переставая лупил тепловыми ловушками. Ловушки также летели с вертолётов. Одна вертушка резко рванула в сторону выстрела, и я скорее почувствовал, чем увидел, как она долбанула целую подвеску ракет в гору, откуда вылетел «Стингер». Склон горы полыхнул огнём и пылью. Я сделать ничего не мог, мог только наблюдать в форточку. Не было высоты, не было скорости, не было места для манёвра. Белый след от «Стингера» приближался к левому двигателю. Я сжал руки на штурвале, ожидая взрыва. Но «Стингер» в последний момент вдруг изменил свою траекторию полёта и пронёсся в десятке метров от самолёта. Было видно его оперение и пламя двигателя. Через мгновение он уже исчез из видимости. Мы все облегчённо вздохнули. У меня опять потёк пот по груди под комбезом.

– «Стингер» справа! – крикнул Алексей.

Я глянул вправо, но ничего не увидел.

– Где вертушки? – прокричал Максим.

– Они слева от нас, им не видно «Стингера», – ответил спокойно Сергей.

– Серик, «Стингер» справа сзади, давай жги! – прокричал я в переговорник.

Резко повернул штурвал вправо и со всей силы нажал на правую педаль. Самолёт резко пошёл вправо и вниз. Нас всех швырнуло влево, что-то загрохотало в грузовой кабине. Максим стоял, как водится, сзади между мной и Алексеем и, естественно, не был пристёгнут. Его так швырнуло в мою сторону, что я еле успел увернуться. А то его локоть мог заехать мне по голове. Резко взвыл оповещатель. Я глянул на панель. Горели индикаторы «Крен велик» и «Опасное сближение с землёй». Я это чувствовал и без индикаторов. На нас быстро надвигалась земля. Я со всей силы потянул штурвал на себя, одновременно выравнивая крен. Штурвал был тяжёлый, не хотел поддаваться. Я крикнул Алексею: «Помогай!» Он мгновенно подхватил штурвал своими нехилыми руками. Меня мощно вжало в кресло, самолёт пошёл вверх – это чувствовалось и без приборов. Вновь заорал оповещатель. «Опасная перегрузка». Я это понял и без моргающего индикатора. Теперь и я увидел пролетающий мимо нас «Стингер».

– Вот, бля, – ругнулся Алексей, – чуть не врубились.

– Командир, всё нормально, – сказал Максим.

Я, правда, не понял, к чему это относилось. То ли к самолёту и его системам, то ли к тому, что «Стингер» удалось обмануть, то ли к тому, что, врубившись в левый борт кабины, Максим остался цел.

– Командир, справа пулемёт! – крикнул Сергей.