Чёрный утёс

Готфрид выслушал служанку и махнул рукой. Девушка поклонилась королю и ушла, оставив на столе чашу с персиками. Его Величество отправил фрукты Нокте, помня, как она любила их. Но она к ним не притронулась, как и к другим изысканным блюдам.

«Почему она так мало ест? Неужели ей стало хуже?» Мужчина встал из-за стола и, приблизившись к чаше, взял крепкий плод. Нежный аромат напомнил о временах его молодости, когда его не обременяли дела королевства. Все заботы состояли в том, как добиться уважения отца.

Нокте прошла с ним этот путь от начала и до конца, помогла заключить мирное соглашение с морским народом, отдала ему все, что имела, и даже больше, а он…

Развод был необходимостью, Готфрид как правитель это понимал. Он надкусил персик, чувствуя на языке сладость плода. Ему захотелось увидеть Нокте, взять ее за руку и заглянуть в глаза, увидеть наивную маленькую русалочку, которую когда-то встретил.

Бросив удрученный взгляд на кипу документов и последние отчеты стражников, Готфрид зажмурился, надеясь, что бумаги исчезнут, но этого не произошло.

– Я могу освободиться на час, король я или же раб трона? – гневно прошипел он и покинул кабинет под удивленными взглядами стражи.

У бирюзовой двери Готфрид долго стоял, не решаясь взяться за ручку в виде рифленой раковины. В этом крыле не звучало ни веселых голосов, ни звуков челесты. Никто не бежал к нему навстречу со счастливой улыбкой, шлепая босыми ногами. Не было взгляда серых блестящих глаз, манящих своей искренностью.

Смахнув выступившую на лбу испарину, Готфрид потянул за ручку – с легким скрипом дверь открылась, и он ступил в царство тишины, без важных документов, расписания дня, встреч с советниками, не терпящих отлагательств желаний королевы. Стоял только он – освободившийся от оков правления человек. Плотно закрыв за собой дверь, Готфрид неторопливо зашагал по зеркальному коридору, под светлым потолком которого переливались позолоченные люстры. Он заглянул почти во все комнаты, не переставая удивляться их безлюдности.

Готфрид увидел Нокте неподалеку от висящего на стене портрета. Девушка стоял а, опершись спиной о колонну, и смотрела в окно, откуда открывался вид на южный бастион. Король замер перед позолоченной рамой, сравнивая нарисованное лицо с оригиналом.

– Когда я заказал этот портрет, ты носила под сердцем нашего ребенка, а через месяц потеряла. Мортусу пришлось сделать тебе сложную операцию. Я почти не отходил от тебя, твоя служанка Агнес меняла повязки, они с Мортусом провели столько бессонных ночей. – Готфрид перевел взгляд на Нокте.

Девушка больше не смотрела на море, внимательно прислушиваясь к словам короля.

– Наши нерожденные дети… Я не хотел обрекать на смерть и тебя. Он приблизился к Нокте и несмело взял ее руку, прикоснулся к ледяным пальцам. – Ты отдала слишком много, чтобы быть со мной, а я не сумел ответить тем же. Я виноват, Нокте.

Девушка высвободила руку, но не убрала ее, а приложила к горячей щеке Готфрида, заглянула в его глаза и слабо улыбнулась.

Он разглядел ее бледную, почти белую кожу, алые трещинки на искусанных губах, услышал сиплое дыхание.

– Я тот, кто убил тебя, – мужчина обнял ее со всей нежностью, на которую был способен.

Нокте погладила его по затылку и внезапно зашлась в приступе сухого кашля. Готфрид успел поймать ее оседающее на пол тело и, подняв на руки, быстро отнес в апартаменты, уложив на разворошенную постель.

– Позвать слуг? Проклятье, и Мортуса нет, он вернется только завтра, – прорычал Готфрид, помогая ей напиться.

Девушка качнула головой и удержала короля рядом.

– Мне не стоило позволять королеве приглашать тебя сюда. Но я и подумать не мог, что ты так слаба. Как только Мортус вернется, я прикажу ему немедленно отправляться с тобой в Утес. Он лучший целитель, только ему я могу доверить твое здоровье. Ты согласна?

Нокте склонила голову набок и благодарно сжала его руку. Очередной порыв ветра поднял с пола бумаги, один из рисунков опустился у ног короля. Тот поднял его и нахмурился, разглядывая нарисованный трезубец.

– Сегодня я прочел отчет стражников: ночью имбрийцы поймали преступника, из своих же, и заключили в ублие.

Дыхание Нокте стало еще более прерывистым, девушка захрипела и вжалась в подушку.

– Зачем я об этом рассказал? Глупец!

Готфрид мысленно отругал себя за неосмотрительность: «Какое ей дело до тритонов? Рассказ о них мог ее взволновать, напомнив о прошлом». Король пробыл у постели первой жены, пока она не уснула. Укрыв ее одеялом и наполнив чашу водой, он бесшумно удалился.

«Она не ненавидит меня… я точно знаю. Стоит немедленно подписать для Мортуса приказ, хватит с меня капризов Реджины.

Я сделаю для Нокте то, что должен был сделать давным-давно».