Черный ветер

- Бабушка, старые фото где лежат? Там же, в сундуке? - Он показал пальцем на украшенный железными полосами сундук, стоявший у стены на двух старых, почерневших брусьях.- Городской гость взглянуть на них хочет.

- Там лежит, там. На самом дне. Бадма, достань их,- проговорила старуха слабым голосом.

Бадма открыл сундук и, приподняв слежавшуюся и пахнущую овчиной одежду, достал с самого дна несколько потускневших от времени фотографий, которые тут же пошли по рукам. Все с любопытством стали рассматривать их. С фотографий напряженно смотрели незнакомые люди - женщины, мужчины и дети в бурятских шубах и халатах.

- Вот это, видимо, сама бабушка Янжима, это ее муж Радна, а этот парнишка, который стоит между ними, конечно, маленький Бургэд,- сказал Бадма.

Потом Очиров взял в руки вторую фотографию. На ней крупным планом был запечатлен самодовольно улыбающийся человек лет тридцати в дорогом расшитом халате, в сдвинутой на затылок фетровой шляпе. Этот «молодец» стоял, пьяно подбоченившись и засунув кисти рук под шерстяной пояс. Рядом с ним красовался великолепный скакун - стройный вороной жеребец с белыми копытами и светлой отметиной на лбу. У этого джигита были острые, пронзительные глаза, прямой нос, густые широкие брови. С почтением склонялся перед наездником празднично одетый старик в круглой бурятской шапке с кисточкой.

Старик протягивал ему толстый кожаный мешочек, о содержимом которого нетрудно было догадаться. Это был, наверно, немалый денежный приз, завоеванный на каких-то скачках. А в некотором отдалении от старика и нагловатого человека, в стороне, робко жался к пожилому арату мальчик лет двенадцати или тринадцати.

- Это тот же парнишка, что и на первой фотографии, но здесь он выглядит уже немного постарше,- сказал Очиров.- Маленький наездник Бургэд, подлинный завоеватель приза. Он стоит возле своего отца и робко смотрит, как судья вручает награду Шоно Мадаеву - его хозяину и хозяину вороного жеребца.

Когда Бадма Очиров высказал свою догадку по этому поводу, старая Янжима подтвердила:

- Да, это были большие скачки, и мой сын пришел первым на этом вороном скакуне, а приз достался Шоно Мадаеву.

- Ага, значит, получающий приз - Шоно Мадаев. Верно?- спросил Георгий Николаевич.

- Верно,- сказала старуха.

- И вы храните фотографию, на которой снят… этот ваш враг?

- Там не он один. Там сын мой и мой муж. Но и врага не хочу забывать. Пусть все видят его звериное лицо. Особенно молодежь. Вот, иди сюда, мальчик,- обратилась Янжима к Цыдену.- Взгляни…

Цыден взял у учителя снимок, отошел к открытой двери, где грузной тенью сидел на пороге Горбачук и где было светлее, чем в комнате, и принялся с любопытством рассматривать.

Вдруг губы его нервно дрогнули, глаза и рот широко раскрылись от удивления, и, поднеся фотографию чуть ли не к самым глазам, вперил он взгляд в одну какую-то точку на снимке. Потом, быстро подойдя к Георгию Николаевичу, протянул снимок ему и растерянно пробормотал:

- Посмотрите внимательно… Ведь это Золэн Бухэ, только… молодой. Тот, который получает приз… Черты лица его, и глаза, такие пронзительные, черные, тоже его…

Георгий Николаевич - то ли по примеру Цыдена, то ли по рассеянности - тоже пошел с фотографией к свету. Но не остановился у двери, как Цыден, а вышел во двор. Следом за ним вышли Горбачук, Очиров и Цыден.

Туман уже начал рассеиваться, из-за рваных клочьев его показался уже диск утреннего солнца. Голосов ребят не было слышно, они все еще безмятежно спали. Хозяйка куда-то ушла.

Один Гасалтуев сидел под навесом у печи и не спеша пил чай. Увидев вышедших из домика людей, он громко сказал учителю:

- Георгий Николаевич, однако, пора - надо будит ребят. Я подвезу вас до тракта.

- Хорошо, спасибо… Сейчас…- ответил Георгий Николаевич и взглянул на фотографию.

Горбачук натянул на себя дождевик и забросил за спину карабин. Он уже собирался попрощаться и отправиться в обратный путь.

- М-да, острый у тебя глаз, Цыден…- проговорил наконец Георгий Николаевич, вертя фотографию в руке.- Значит, Шоно Мадаев и старик Золэн Бухэ -одно и то же лицо. Значит, этот махровый белобандит Шоно Мадаев жив и… скрывается у нас под носом…- И учитель исподлобья и с нескрываемым подозрением посмотрел на Горбачука. «Если твой Золэн Бухэ бывший белобандит и убийца, то кто ты сам?» - подумал Левский.

Горбачук машинально протянул руку и взял фотографию из рук учителя. Некоторое время молча смотрел на нее и еле заметно шевелил губами, словно собираясь с мыслями. И вдруг громко захохотал. Хохот его был неприятным, звучали в этом смехе металлические нотки. Егерь покраснел, белки серовато-стальных глаз его налились кровью.

Натужно хохоча, Горбачук словно выдавливал из себя!

- Какой же это Золэн Бухэ!.. Ха-ха!.. Это вовсе не он… Это же совсем другой человек… Ха-ха-ха!.. Ха-ха!..

И тут произошло невероятное.

Георгий Николаевич, человек всегда такой уравновешенный, вдруг страшно побледнел, затрясся и, кинувшись вперед, схватил егеря за лацкан пиджака.