Чертоги Казад-Дума (СИ)

Дядя, как ни странно, в дискуссии не участвовал. Стоя в сторонке, он одиноко поглядывал куда-то вдаль. Держа руки за спиной, спокойно слушал разговор других гномов с Гэндальфом. Как обычно беспристрастный и хладнокровный, Король Эребора с завидной стойкостью принял неожиданные заявления Серого Странника. Холодным взглядом Торин окидывал компаньонов и без каких-либо эмоций на лице наблюдал за тем, как вся бравада и иногда наигранная смелость облупившейся шелухой слетает с лиц соратников. Прищурившись, Кили оглядел Торина.

— Впечатление такое, что ему не страшно, — изрек он спустя минуту молчания, в очередной раз находя в своем учителе и опекуне пример для подражания. Фили, не ставший подниматься с насиженного места, покачал головой. Как никогда серьезный, он тепло улыбнулся. И в улыбке его было что-то пугающее.

— Уверяю тебя, ему страшно. И даже пострашнее, чем нам с тобой. Каждый из нас сам выбрал свой путь, и за свои жизни мы отвечаем сами. Но Торин был организатором похода, именно Торина мы называем своим Королем. Ему суждено править Эребором и следом за ним каждый из нас бросится в битву, если понадобится. Он отвечает не за себя, во всяком случае, не только. Жизнь каждого из нас находится в его руках и от его решений зависит судьба нашего народа. Как думаешь, страшно ли нести такую ответственность?

Кили оглянулся, встречая взгляд своего брата. Заданный вопрос не нуждался в ответе. Он лишь подчеркивал ту выдержку, которой обладал дядя. Кили задумался на секунду. Не все ведь могли пережить схватку со Смогом. Кто-то мог погибнуть. Дори. Бофур. Или же сам Кили. Да кто угодно.

Представив себя на месте Торина, молодой гном инстинктивно сжался в комочек. Наверное, сложно смотреть в лицо сестре, сыновей которой ведешь на верную смерть. И сложно это еще мягко сказано.

— А знаешь что, — Кили наклонился над братом, мрачнея. — Дай-ка мне испить водицы. Не вино, но может действительно станет легче…

— Дай-ка мне испить водицы. Не вино, но может действительно станет легче…

Торин бросил косой взгляд на племянников. Ребятам было нелегко. Как и всем остальным. Орков и гоблинов можно перетерпеть, с ними можно даже сражаться, если есть оружие и противники немногочисленны. Но мысли о драконе угнетали, сбивали всякий настрой и, в конце концов, просто приводили в замешательство. Участвовавшим в войне гномам было полегче: примириться со смертью достаточно просто. К опасности привыкаешь, как привыкаешь, например, к постоянной боли в сломанной руке или ноге. Но даже опытным воинам сложно ужиться с мыслью, что смерть придет не от меча, но от огня. Хотя, кто его знает…

«Чушь, — оспорил сам себя Торин, проглатывая страх и волны паники, что бились о некрепкие стены самообладания. — Люди в Дейле истошно кричали. Охваченные пламенем, они метались из стороны в сторону, кидаясь к еще не тронутым огненным дыханием везунчикам. Смерть в огне не легче смерти от меча или стрелы. А если Смог вдруг не пожелает воздать нам огнем, то без всяких сомнений сотворит из всей компании вкусное рагу к ужину. Что не лучше».

Мысли так себе, Торин это понимал. Как понимал и то, что вся затея с походом в принципе своем безумна. Похожая на крик отчаяния, она, тем не менее, была для Торина единственным шансом вернуть Эребор. Другого такого могло и не представиться. К тому же, никто точно не знал, жил ли Смог под сводами Одинокой Горы или давным-давно покинул ее. Хотелось бы верить, что драконий дух выветрился из цитадели десятки лет назад, но интуиция говорила иное. Шестое чувство предостерегало, вопило и не давало страху ослабнуть. Помня еще, как Смог ворвался в Эребор, давя под собой бравых солдат точно глиняные фигурки, Торин с каким-то неприятным чувством в груди думал о предстоящем. Убить дракона и армии вряд ли могло быть по силам. Что уж говорить о четырнадцати маленьких путниках, которые хоть и были хороши в бою, но все равно оставались слабыми и беспомощными перед лицом столь безграничной силы.

Глупые мысли и глупые действия. Сжав губы, Торин устало отер руками лицо. Взгляд скользнул вдаль, к блестящему зеленому лугу, что простирался на мили к югу. Безбрежность и умиротворение. И кто, спрашивается, заставил его вообще подумать о возвращении в Эребор? Сумасбродство.

Моргнув, молодой наследник Дурина задумчиво оглядел горизонт. На секунду гному показалось, что вдали промелькнула какая-то тень. Встряхнув головой, Торин сделал неуверенный шаг вперед. Прищурившись, попытался что-то разглядеть. Тщетно.

«Почудилось, — решил Торин, ложа руки в карманы плаща. Дотронувшись ладонью до спрятанного в одном из них яблока, гном прикрыл веки и с осторожностью вспомнил лицо незнакомки на вороном коне. Переливчатый и звонкий смех юной, не знающей войны девушки. На секунду стало полегче. Тихонечко улыбнувшись, Торин сжал яблоко. — Кем бы она ни была, упрекнуть девчонку в отсутствии духа было бы сложно. Чтобы путешествовать тут в одиночку нужно обладать храбростью, граничащей с безумством. Удивительно».