Чертополох и терн. Возрождение веры

Дело в том, что гуманистическая установка требовала избегать конвенциональности, бежать от цеховой и корпоративной морали – и для того, чтобы увидеть суть вещей, надо было глядеть на них с разных сторон. Не стать соучастником цеховой договоренности, не стать членом интеллектуальной корпорации, где так называемый академизм подменяет живой разум. Всегда суметь сделать шаг в сторону, потому что со стороны виднее.

На одном из триптихов «Страшного суда» в центральной части изображен воз сена. Сено на картине Босха – это даже не метафора богатства и славы. Сено – есть метафора конфессиональной веры, конфессионального знания, аллегория надежды на спасение в общей толпе. И Босх (как обычно, впрочем) растолковывает зрителю эту аллегорию подробно. На первом плане картины, в нижнем правом углу, мы видим толстого попа, раздающего монашенкам охапки сена, которые те с мольбой выпрашивают, благодарно вытаскивают из мешка, получив разрешение от аббата, уносят, прижимая к груди. Сено, полученное простодушными верующими от хитрого монаха, не что иное, как вера в обряд и в индульгенции, вера в Божье милосердие, дарованное Церковью, это сено – внушаемые на проповеди заповеди, которые все до одной нарушаются в этой юдоли слез, и на этой картине заповеди нарушены в том числе. Крадут, насилуют, убивают, обжираются, и копна сена растет прямо пропорционально содеянным грехам. Из нарисованной Босхом сухой травы, из пустых надежд на коллективное спасение возведен своего рода Храм, и выглядит копна величественно. Однако именно сухая трава так бойко горит в аду – мы наблюдаем пожар на правой створке триптиха. Сено – это само христианство или христианская Церковь?

Иероним Босх любил Иисуса Христа: трогательные изображения смиренного Спасителя в кругу его мучителей – едва ли не наиболее убедительные образы Сына Божьего из созданных в искусстве. Присутствует Иисус и в картинах «Страшного суда», и в «Саду наслаждений», но растерянный, не знающий, как помочь.

Уместно вспомнить картину «Поклонение волхвов» 1494 г. и хлев с соломенной крышей, в котором находит пристанище Святое семейство. Под крышей хлева можно увидеть соломенную звезду – игрушечную копию той звезды, что сияет высоко в небе. На соломенную кровлю, как на крайне ненадежную защиту (Церковь – как она защитит?), и на соломенную звезду, как на пародию на веру, обратила внимание остроумная Линда Харрис. Однако согласиться с ее трактовкой и счесть образ сухой травы – насмешкой над христианством как таковым сложно. Логика рассуждения должна быть зеркальной. Дело в том, что отнюдь не Босх сделал соломенную звезду символом Рождества: Иисус рожден на соломе под рождественской звездой – и отсюда соломенные звезды, которые со времен Средневековья изготавливают по всей Европе на Рождество. В соломенной звезде как таковой насмешки нет.

Но вот когда Босх пишет огромный стог сена в последнем триптихе, в этом образе, разумеется, есть горький сарказм. Солома – материал, из которого готовят символ Рождественской звезды, здесь все верно; но вот когда сухая трава, стог соломы, становится значителен как собор – это уже пародия. Пародия не на христианскую веру, но на конфессиональную церковную догму. Вот, говорит нам Босх, из простого символа веры воздвигли целый стог соломы – и заменили суетой и тщеславием собор и веру; такой вывод из триптиха «Стог сена» сделать можно.

Стог на телеге – это современный собор, выполняет все функции такового. Здесь и своеобразные клирики, и паства, коей уготована соответствующая судьба. Босх даже сохраняет традиционный спор ангела и беса за души: вершину стога венчает тимпан портала соломенного собора, эту группу легко можно вообразить в виде барельефа над главным входом. Это праздные гуляки, сидящие под кусом, которых фланкируют, как и положено, ангел (справа – то есть слева от зрителя) и адское существо, наделенное – согласно заветам Мемлинга – хвостом с павлиньим опереньем. Ангел обращается к Иисусу в небе с мольбой, скорее всего, напрасной; дьявол же дудит в трубу: именно дьявол, а не ангел подает в сегодняшнем мире трубный сигнал.

5

Зрителю предъявлен канонический триптих «Страшного суда», по сторонам Рай и Ад, в центре земная жизнь, изображен даже Господь на облаке, взирающий на происходящее. Господь растерян, в его нежном облике заметно удивление.