Чертовы котята

Юлия отправилась в тренажерный зал, затем пошла по магазинам и напоследок решила зайти в кафе. Я, разумеется, сопровождала ее, внимательно глядя по сторонам, чтобы упредить возможное нападение Сату Сюрьянен. Вокруг было спокойно, о Лайтио ничего не было слышно. И все же я вздрагивала каждый раз, когда на телефон приходило сообщение. Да и вряд ли он уже пришлет весточку. Не знаю даже, сообщит ли мне кто-нибудь о его смерти. Не выдержав, я позвонила на домашний телефон Лайтио: если трубку возьмет жена, прикинусь журналистом. Но услышала лишь автоответчик, который голосом Лайтио попросил оставить сообщение, если есть что сказать по существу, или, в противном случае, не звонить вообще. После этой речи вместо обычного сигнала в трубке послышалось кошачье мяуканье.

Так что мне оставалось только ждать. Лайтио принял решение, и вряд ли что-нибудь заставит его передумать. Интересно, какие дела он планировал завершить? Вероятно, они как-то связаны со смертью Мартти Рютконена. Пару раз я ходила на улицу Урхейлукату, но траурного флажка на доме не заметила.

За пять дней до отъезда в Нью-Йорк пришла наконец весточка от Майка Вирту. Он просил прощения за задержку с ответом: не знал, будет ли в городе во время нашего визита. И лишь недавно выяснилось, что конференция, на которой он собирался выступать с докладом, будет проходить в Лос-Анджелесе, так что мы можем встретиться хоть на следующий день после моего приезда.

«Хочешь посмотреть, какие изменения произошли в академии? Приходи к нам обедать или добро пожаловать на чашечку зеленого чая». Майк Вирту не пил ни кофе, ни крепкого черного чая. Его единственной страстью и наркотиком был спорт. Он бывал крайне недоволен, если кто-нибудь из студентов приходил на лекции после хорошей вечеринки, но тесты на алкоголь или наркотики в академии не практиковались.

Для Юлии главной целью поездки было купить все необходимое к свадьбе. Сюрьянену тоже требовался фрак и лакированные ботинки ручной работы. Юлия нашла лучшего сапожника в Хельсинки, и тот несколько раз приходил снимать мерку в разное время суток. Для Сюрьянена это была уже третья свадьба, да и для Юлии не первая, однако оба относились к предстоящему мероприятию с невероятной серьезностью. За день до отъезда мы зашли в цветочный магазин, и Юлия лично выбрала цветы, которыми планировалось украсить ресторан «Санс Ном». На вопрос о бюджете Юлия ответила, что цена не имеет значения; глаза флориста вспыхнули, и он поспешил отвести взгляд. Сам по себе ресторан был незатейлив, но с помощью цветов Юлия собиралась превратить его в волшебный дворец.

Сюрьянен и Транков проводили нас в аэропорт. Накануне вечером Юрий спросил, воплотил ли Лайтио свой план в жизнь. Сюрьянен всю дорогу кипел от возмущения и негодования, поскольку один из тех политиков, чью предвыборную кампанию он щедро финансировал, вдруг сообщил ему, что не собирается лоббировать план по Коппарняси.

— Ну надо же, какой лис! Решил вдруг прикинуться социалистом! — жаловался он Юлии, сидя на заднем сиденье.

Мы с Юрием тоже были вынуждены слушать его излияния.

— Дорогой, всегда что-нибудь может случиться. Ты хочешь, чтобы ему папа позвонил? — медовым голосом поинтересовалась Юлия. — На Юрия в этом вопросе надежды нет, а Хилья уезжает со мной. Но папа пришлет пару человек, и они объяснят этому политику, что он неправ.

— Золотко, в Финляндии так не принято.

— Привычки можно изменить. Уско, дорогой, ты напрасно так снисходителен.

Юрий покраснел, его руки задрожали на руле. Он спас меня в истории с расследованием смерти Аниты Нуутинен, не дрогнув застрелил Рютконена, но никак не мог противостоять оскорблениям Юлии. Иногда казалось, она нарочно выводит его из себя, ждет, что он взорвется и совершит какое-нибудь безумство. А Юлия чувствовала, как мало требуется, чтобы Транков потерял душевное равновесие.

В аэропорту Сюрьянен пожал мне руку и обнял Юлию, припав к ней долгим поцелуем. Молодая женщина рядом принялась снимать их прощание на камеру мобильного телефона, я попросила ее прекратить.

— Почему я должна перестать? — дерзко спросила она. — Это общественное место, и я могу фотографировать, что хочу, не спрашивая ни у кого разрешения. Тем более я не собираюсь их продавать в газету, я думала лишь разместить эти фотки на своей страничке в «Фейсбуке».

— Лучше найди с кем целоваться самой, — огрызнулась я в ответ.

Транков обнял меня и попросил быть осторожной. И снова смотрел на меня глазами грустной собаки, и я была рада, когда мужчины наконец остались по ту сторону прозрачной пластиковой перегородки. Заметив, что еще придется стоять в очереди на паспортный контроль, Юлия обреченно вздохнула.