Черты из жизни Пепко

- Жареное-то впереди... К Агапычу, што ли, отцы?..

Решено было справить тризну у Агапыча. Дорогой, когда мы шли из портерной, Спирька взял меня под руку и проговорил:

- Приятно познакомиться, молодой человек, а ежели что касаемо, например, денег... Сколько вам нужно?..

Я отказался и даже обиделся. Но Пепко разъяснил мне на лестнице:

- Денег предлагал Спирька? Не беспокойся, не даст... Этот фокус он проделывает с каждым новичком, чтобы пофорсить. Вот по части выпивки другое дело. Хоть обливайся... А денег не даст. Продувная бестия, а впрочем, человек добрый. Выбился в люди из офеней-книгонош, а теперь имеет лавчонку с книгами, делает издания для народа и состоит при собственном капитале. А сейчас он явился, чтобы воспользоваться приостановкой газеты и устроить дешевку... Ему нужны какие-нибудь книжонки.

Тризна вышла на славу. Мне еще в первый раз приходилось видеть в таком объеме трактирную роскошь. Спирька все время улыбался, похлопывал соседа по плечу и, когда все подвыпили, устроил зараз несколько дел.

- Ты мне, полковник, оборудуй роман, да чтобы заглавие было того, позазвонистее, - говорил Спирька. - А уж насчет цены будь спокоен... Знаешь, я не люблю вперед цену ставить, не видавши товару.

- Ладно, знаю, - сумрачно отвечал полковник. - Опять надуешь...

- Я? надую? Да спроси Порфирыча, сколько он от меня хлеба едал... Я-то надую?.. Ах ты, братец ты мой, полковничек... Потом еще мне нужно поправить два сонника и "Тайны натуры". Понимаешь? Работы всем хватит, а ты: надуешь. Я о вас же хлопочу, отцы... Название-то есть для романа?

- Есть: "Тайны Петербурга".

- Тайны? Ну, оно, пожалуй, начетисто нынче с тайнами-то: у меня уж есть "Тайны Мадрита", "Тайны Варшавы"... А промежду прочим увидим... хе-хе...

XI

Спиридон Иваныч Редкин был типичным дополнением "академии". Он являлся в роли шакала, когда чуял легкую добычу, как в данном случае. Заказывая романы, повести, сборники и мелкие брошюры, он вопрос о гонораре оставлял "впредь до усмотрения". Когда приносили совсем готовую рукопись, Спирька чесал в затылке, морщился и говорил:

- А ведь мне не нужно твоего романа...

- Как не нужно? Ведь вы же заказывали, Спиридон Иваныч...

- Разве заказывал? Как будто и не упомню... Куды мне с твоим романом, когда своего хлама не могу сбыть.

Это было стереотипное вступление, а затем, поломавшись по положению, Спирька говорил:

- Ну, уж для тебя только возьму... На затычку уйдет.

Под рукопись выдавался такой микроскопический аванс, что даже самая скромная бактерия наверно умерла бы с голоду. Остальные деньги следовали "по напечатании" и тоже выдавались аптекарскими дозами, причем Спирька любил платить натурой, то есть предметами первой необходимости, как шуба, пальто, сапоги и другие принадлежности костюма, причем в его пользу оставался известный процент, по соглашению с лавочником. Платить наличными деньгами Спирька терпеть не мог и вытягивал жилы мелкими подачками. И все-таки в минуту жизни трудную Спирька являлся для "академии" якорем спасения, и все его любили. Вот по части угощения Спирька ничего не жалел, и его появление служило синонимом дарового праздника. Спирька систематически спаивал всю "академию".

Меня удивило открытие, что Фрей пишет романы, - я не подозревал за ним этого таланта.

- Ну, это дело особенное, - объяснил Пепко, - Фрей знает три языка... Выберет что-нибудь из бульварной литературы, переставит имена на русский лад, сделает кое-где урезки, кое-где вставки, - и роман готов. За роман в десять листов он получит со Спирьки рублей семьдесят, а то и все сто. Ничего, можно работать на голодные зубы... Все-таки хоть что-нибудь. Это не то, что мои романсы с а, о и е. Вот подлая вещь... И как это в жизни все происходит роковым образом: прижало человека к стене, а тут враг человеческого рода в лице Порфирыча и подкатится горошком. На, продавай себя в размен...

Пепко находился в ожесточенно-мрачном настроении еще раньше закрытия "Нашей газеты". Он угнетенно вздыхал, щелкал пальцами, крутил головой и вообще обнаруживал несомненные признаки недовольства собой. Я не спрашивал его о причине, потому что начинал догадываться без его объяснений. Раз вечером он не выдержал и всенародно раскаялся в своих прегрешениях.

- То есть такого подлеца, как я, кажется, еще и свет не производил!.. - объяснял Пепко, ударяя себя в грудь. - Да... Помнишь эту девушку с испуганными глазами?.. Ах, какой я мерзавец, какой мерзавец... Она теперь в таком положении, в каком девушке не полагается быть.

- Что же, дело, кажется, очень просто: тебе нужно жениться...

- Жениться? А если я ее не люблю?..

- Об этом следовало, кажется, подумать немного раньше.

- Разве тут думают, несчастный?.. Ах, мерзавец, мерзавец... Помнишь, я говорил тебе о роковой пропорции между количеством мужчин и женщин в Петербурге: перед тобой жертва этой пропорции. По логике вещей, конечно, мне следует жениться... Но что из этого может произойти? Одно сплошное несчастие. Сейчас несчастие временное, а тогда несчастие на всю жизнь... Я возненавижу себя и ее. Все будет отравлено...