Чеширская улыбка кота Шрёдингера. Мозг, язык и сознание

Помимо фактора группы следующие факторы и взаимодействия факторов достигают статистической значимости и, таким образом, влияют на количество правильных ответов: класс глагола (df = 3, F = 215,361, p < 0,001), частотность глагола (df = 3, F = 475,368, p < 0,001), тип теста и группа испытуемых (df = 3, F = 3,108, p = 0,031), класс глагола и группа испытуемых (

df = 9, F = 9,967, p < 0,001), частотность глагола и группа испытуемых (df = 9, F = 7,133, p < 0,001), тип теста и класс глагола (df = 3, F = 7,941, p < 0,001), тип теста и частотность (df

= 3, F = 5,427, p = 0,001), класс глагола и частотность (df = 9, F = 47,759, p < 0,001), тип теста и группа (df = 3, F = 3,108, p = 0,031).

Некоторые факты взаимосвязи процессов усвоения и утраты языка: экспериментальное исследование анафорических отношений местоимений в русском языке[14]

Введение

Данная работа посвящена исследованию взаимосвязи процессов усвоения языка в онтогенезе и его нарушений при речевых патологиях. Речь идет об идее, впервые сформулированной Романом Якобсоном [Jakobson, 1941], теория которого известна под названием Regression Hypothesis. Предположение Якобсона заключалось в том, что если существуют определенные закономерности при формировании языка, то должны быть закономерности при его распаде, и между этими двумя процессами существует жесткое соответствие. Эта гипотеза активно разрабатывается многими учеными, представителями различных лингвистических школ: подробно изучаются особенности детской речи, а также речи пациентов с афазиями, то есть с речевыми расстройствами, вызванными поражением определенных зон головного мозга. В результате Regression Hypothesis подтвердилась рядом экспериментальных работ и стала темой конференции по усвоению и утрате языка (материалы которой опубликованы в [Avrutin, Haverkort, Hout, 2001]).

В рамках настоящего экспериментального исследования в качестве испытуемых выступили дети четырех-пяти лет с нормальным языковым развитием и пациенты с аграмматизмом. Объектом исследования стали анафорические отношения местоимений. Такой выбор экспериментального материала объясняется тем, что референция, частным случаем которой является анафора, представляет собой одну из языковых универсалий. Иными словами, мы получили возможность проведения одного и того же эксперимента на материале различных языков (подобное международное исследование проводят ученые Лингвистического института г. Утрехт, Нидерланды [Baaw, Ruigendijk, Cuetos, 2003; Ruigendijk et al., 2005]). Кроме того, интерпретация анафорических отношений местоимений зависит не только от синтаксического, но и от прагматического фактора, что позволяет рассмотреть процессы усвоения и утраты языка в динамике и на различных уровнях, а также выявить наличие связи между этими уровнями; о взаимозависимости синтаксического и прагматического факторов можно говорить лишь в том случае, если они оба в одинаковой степени разрушаются при поражении определенного участка речевых зон коры головного мозга.

1. Теоретические основания

1.1. Описание экспериментального материала

Экспериментальный материал, как и экспериментальная методика, были разработаны для международного исследования и унифицирован для всех рассматриваемых языков нашими коллегами из Лингвистического института г. Утрехт (Нидерланды) [Avrutin, Vasic, Zuckerman, 2002; Ruigendijk et al., 2004]. Следовательно, русскоязычные экспериментальные стимулы представляют собой точный перевод аналогичных стимулов нидерландского и английского языков (на которых составлялся эксперимент), как и показано в примерах (1) — (7). Всего было использовано семь различных конструкций, которые в целом можно разделить на два типа, в соответствии с тем, влияют ли на определение анафорических отношений правила дискурса или синтаксиса.

Анафора определяется правилами синтаксиса.

(1)Сначала женщина и девочка читали, а потом женщина ударила ее.

 — В

First the woman and the girl were reading, and then the woman hit her.

(2)Сначала женщина и девочка читали, а потом женщина увидела ее плачущей. — ЕСМ1

First the woman and the girl were reading, and then the woman saw her crying.

(3)Сначала женщина и девочка читали, а потом женщина увидела себя плачущей. — ЕСМ2

First the woman and the girl were reading, and then the woman saw herself crying.