Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС

Но при этом эгоцентризм в качестве краеугольного камня морали, по-моему, не только нелеп, но и опасен. Прежде всего, для самих носителей подобного «мировоззрения». Худшей помехи для того, чтобы жить счастливой и радостной жизнью, мне кажется, нельзя и придумать.

Помню, меня изрядно удивили итоги опроса о роли морали в жизни молодых американцев, проведенного в 2008 году группой специалистов Нотр-Дамского университета в штате Индиана. Представления о предмете исследования у его участников — юношей и девушек в возрасте от 18 до 23 лет по всей Америке — оказались, на мой взгляд, сродни… готтентотским.

Не то чтобы эти молодые люди как-то особо аморально себя вели. Просто они, по свидетельству организаторов проекта, написавших о нем позже целую книгу, вообще не очень отдавали себе отчет в том, что существуют некие универсальные этические нормы, не подлежащие сомнению в цивилизованном обществе. На просьбу привести пример моральной дилеммы, с которой им лично приходилось сталкиваться, две трети либо не могли ответить вовсе, либо описывали ситуации, не имеющие с моралью ничего общего, — наподобие вопроса о том, хватит ли денег снять приглянувшееся жилье.

Сильно колебались они и в вопросах разграничения добра и зла, за исключением разве что крайних случаев типа убийства или физического насилия. Все остальное, на их взгляд, по большому счету относительно и зависит в основном от личных предпочтений и вкусов, а не от каких-либо внешних авторитетов или «моральных кодексов». «Это дело личного выбора, — сказал один из опрошенных. — Человек сам для себя решает. Кто я такой, чтобы указывать другим?»

Классический вариант рассуждений готтентота, как известно, сводится к тому, что «когда я украл у другого корову, это хорошо, а когда корову украли у меня, это плохо». Современные американские Митрофанушки не слишком далеко от этого ушли. «Я бы поступал в зависимости от того, что, по-моему, может сделать меня счастливым, — признался один из них. — Кроме того, что я сам внутри себя чувствую, у меня нет других способов определиться с тем, как мне себя вести».

«Наверное, мои чувства определяют, что считать правильным, — вторила ему другая участница. — Но у разных людей чувства разные, так что за других я не могу говорить, что хорошо, а что плохо». Собственно, как признавались многие, они и за себя-то «не часто задумываются» на эту тему.

Авторы исследования определили лейтмотив общих настроений опрошенных как крайний моральный индивидуализм и релятивизм. Выходит, что у современных американцев мораль отчуждается от своих традиционных источников и опирается уже не на какие бы то ни было общие ценности, а на личные взгляды и вкусы конкретного человека, его персональное представление о том, что делает его счастливым. Для этого уже придумано даже наукообразное определение — «эмотивизм».

Понятно, что проблема системная: молодые люди в США думают и рассуждают так потому, что они так воспитаны. Ясно также, что подобный подход не внушает особого доверия к моральным устоям даже тех, у кого хотя бы с психическими тормозами все в порядке. И, наконец, очевидно, что властям страны стоило бы оглянуться на собственный народ, прежде чем «читать мораль» другим по поводу предполагаемых отступлений от «универсальных ценностей».

Хотя должен признать, что подобные аморальные проповеди эффективны. Лично присутствовал, например, в Москве на встрече с модным театральным режиссером, доказывавшим, что даже если речь в постановке идет, например, об убийстве, аудитории не надо ничего внушать: люди, мол, сами должны разобраться, что хорошо и что плохо.

Российский «творец» при этом упивался сознанием собственной неординарности и эпатажности. А по мне, его позиция — прямое заимствование и эпигонство. Тот самый заокеанский индивидуализм и релятивизм.

«Крысиная гонка» за счастьем

В 1776 году Декларация независимости США, написанная одним из «отцов-основателей» республики Томасом Джефферсоном, провозгласила неотъемлемыми, полученными от самого Всевышнего правами человека «жизнь, свободу и стремление к счастью». Тезис стал хрестоматийным, лег, можно сказать, в основу всего национального самосознания американцев и помог им со временем создать одну из самых могущественных мировых держав. Но при этом он, по-моему, постепенно ужался у большинства из них до подсознательной уверенности в том, будто им даровано Богом право не только на стремление к счастью, но и на самое счастье. А это уже совсем иное кредо.

Впечатление такое сложилось не только у меня одного. Живущая в США британка Рут Уиппман посвятила этому целую книгу «Америка на нервах: как наше стремление к счастью формирует нацию невротиков». Ранее она писала на эту тему в одноименном дискуссионном блоге America the Anxious, который несколько лет вела газета New York Times.