Четвертый брак черной вдовы

— А цветы дарили? Конфеты?

— Нет, я ей купил чулки

— Чулки — это хорошо. Но поверьте моему опыту, знатные доньи любят не вещи. Вещи ценит голытьба, а благородным и богатым доньям нужно внимание.

— Я был внимателен, как как — слов для выражении мыслей не хватило, и Хоэль попытался помочь собственному красноречию, изобразив что-то на пальцах.

— Конфеты, цветы, серенады, — деловито сказал Трончиталь. — И ни одна красотка перед вами не устоит.

— Ты думаешь? — засомневался Хоэль.

— Я — знаешь, — отрезал Трончиталь.

— Может ты и прав, — Хоэль оглянулся, кого-то высматривая на темной улице.

— Кого ищете?

— Музыканта Как петь серенаду без музыканта?

— Час от часу не легче! Сейчас за полночь!

— Так серенады поют ночью, голова твоя капустная, — сказал Хоэль, погладив Трончиталя по макушке.

— Проспитесь и споете завтра ночью, — пошел на компромисс бывший оруженосец.

— Стану я откладывать на завтра такое приятное занятие!

— Да где вы найдете музыканта ночью?! — потерял терпение Трончиталь. — Идемте уже домой! Проспитесь, а потом уже делайте глупости!

— Здравый совет, — признал Хоэль. — Так и сделаем.

Катарина не могла уснуть до полуночи — сон так и не шел, потому что муж болтался непонятно где. Сначала она сердилась, что он слишком веселится, потом злилась, представляя, что в таверне, куда он отправился с Трончиталем, наверняка будут сговорчивые девицы, которые задерут подол не только для демонстрации чулок. Чувства были настолько сильны, что Катарина не пошла в садовый домик, а тут же, за столом, написала мадригал:

Любовь и ревность об руку идут,И мне не сбросить их коварных пут.Избавиться я от любви мечтал,Но тут же в цепи ревности попалВскричал: «О ревность, тигра ты сильней!

Твой яд мучительнее яда змей!Клыки твои, что гложут исступленно,Страшней зубов ливийского дракона!Уйди же прочь! Изыди! Пропади!Дай сердцу биться без препон в груди!».Но лишь ослабит ревность путы, вновьМучительно пленит меня любовь.

Пока мысли были заняты стихами, было легче, но как только мадригал был написан, тревоги вернулись с новой силой. Катарина вспомнила, что на премьере уличной пьесы Хоэля уже хотели убить. А вдруг на него напали и сейчас?..

В груди похолодело, и Катарина метнулась от окна к порогу и обратно.

Надо ли собрать слуг и идти разыскивать Хоэля?

Но она тут же отказалась от этой безумной идеи — бродить отрядом в ночи, отыскивая мужа. Это смешно, это позорно, совершенно недостойно герцогини дель Астра. Значит, остается только ждать?

Переодевшись в ночную рубашку, укрыв плечи шалью, Катарина сидела в кресле, подтянув колени к груди, и вздрагивала от каждого шороха.

К трем часам усталость взяла свое, и она задремала, свернувшись в кресле клубочком. Ей виделось что-то тревожное, даже страшное — кто-то гнался за ней, или она пыталась найти выход и не находила

Катарина вскочила с бешено колотящимся сердцем, еще не понимая, что ее разбудило. В первую секунду ей показалось, что где-то орет осел, которому отрезают уши.

Что это?! Кто-то издевается над животным? Но почему в ее саду?

Первым порывом Катарины было позвонить в колокольчик, вызывая горничную, поручить ей разбудить Эбрурио и выгнать охальников вон, но рука ее замерла на полпути, потому что дикие крики вдруг обрели смысл:

— На призыв мой тайный и страстный,О, друг мой прекрасный,Выйди на балкон[8].

Катарина подумала, что сходит с ума, потому что узнала и голос, и песню. Это это ее муж распевал, вернее, орал популярную любовную серенаду на всю улицу!

Едва не уронив с подоконника вазу с цветами, Катарина отдернула занавеску, поняла раму и высунулась по пояс.

В свете луны, среди розовых кустов стоял Хоэль, прижав одну руку к груди, а вторую вскинув к небу, и с надрывом выводил очередной куплет:

— Озари тьму ночи улыбкой,И стан твой гибкийОбниму любя.

Катарина в ужасе прижала ладони к щекам, потому что в доме напротив уже загорались окна.

— Прекратите! — в панике позвала она мужа. — Сейчас же прекратите!

Он замолчал, а потом какой-то странной походкой — ковыляя и шатаясь — затрусил к ее окну.

— Точно, вот здесь же ваше окно, донья Кошечка! — услышала Катарина его радостный голос и поняла, что Хоэль безбожно пьян. — Ничего, я начну заново, чтобы вы все услышали

И он завел с еще большим воодушевлением:

— На призыв мой тайный и страстный

— Замолчите! — взвизгнула Катарина, увидев, что кое-кто из соседей выскочил во двор, подсвечивая фонарями. — Вы всех переполошили!

— Я знаю, что певец я — так себе, — тут же отозвался Хоэль, — но это от души Не обижайте…