Четыре демона. Том 1

Да и друзья мои чертовски твердолобые, особенно Рома, и когда я умничал в вопросах, по которым они не могли со мной поспорить из-за неосведомленности, все старались вообще не втягиваться в разговор, хотя и в обратном случае мы редко приходили к согласию.

Разумеется, заинтересовавшись, мы прислушиваемся друг к другу, кстати, я, наверное, реже всех. Хотя нет, пьедестал принадлежал Серёже, а слушать, извлекая пользу из всех, умел лишь один Еврей по имени Дмитрий. Для меня интереснее втянуть кого-то в спор, это здесь все очень любят. Дебаты ради рассуждения у нас нормальная практика.

В тот раз остальные ограничились нехитрым высказыванием Ромы, что всё это ерунда. Подобное из его уст звучало постоянно, даже если он не сильно углубился в суть разговора. Порой ему важнее просто вставить своё контрольное слово, чем объективно выслушать мнение и аргументы второй стороны. Он затыкал или отмахивался, если нечего было сказать или неспособен познать другую позицию. Ромина несговорчивость чаще всего проявлялась в мелочах, когда конечный результат не влёк за собой последствий. В важных дискуссиях он становился более объективным, мне всегда казалось, так он демонстрирует свое лидерство.

Дружно расстелившись по мягким покрытиям, мы завели разговор, но один никак не усаживался.

— Сгоняю за пивком! — в первой же фразе Серёжи раскрылась вся его сущность.

— И мне возьми, — подхватился взбодрившийся Костик, вынырнув из социальной сети. — Можно парочку, — добавил, лениво потягиваясь на пуфике у компа и зевая.

Остальные подняли глаза, а Рома уже потянул кверху руку, планируя присоединиться к нагрузке Серёжи, но призадумался, не захотев бухать.

— Опочки, — глупо заулыбавшись, притормозил Серёжа. — Может, тогда со мной кто?

— Не-е-е, — последовал ответ одного, но выражающий коллективное мнение на фоне общего смеха. — И вообще, как ты можешь сейчас пить? Тут и без пива состояние хуже некуда, — без акцента на осуждении пробормотал Рома. — Водички мне какой-нибудь купи…

— Да ладно, я литрушку, — тихо оспорил Серёжа, стесняясь собственных повадок. — Тем более, мне уже не так плохо, — убеждая самого себя, чуть громче объяснил он, скрывая желание хоть немного выпить. — Костян! Погнали со мной?

— Слышь, тут идти пять минут туда-обратно. Решил, давай дерзай. Что начинаешь голову делать? — вмешался я через шутку, планируя этим выгадать и себе лимонад без необходимости отказываться от совместного путешествия. Он бы пошел в любом случае, но в такие моменты я не мог удержаться и смолчать. — Прицепи мне тархун, — поменяв интонацию, обратился под конец.

— Сволочи… — произнёс Серёжа обиженным голосом, обуваясь, а после сделал вид, словно мы эксплуатируем больного человека, хотя сам решил тащиться, его не гнали.

В принципе, подобная интонация давно занимала одну из ведущих позиций в личном рейтинге Сергея, а умение быстро надраться небольшим количеством алкоголя и полное временное отупение в периоды пребывания в этом состоянии постепенно становились для него серьёзной проблемой. Температуры и плохого самочувствия оказалось недостаточно для того, чтобы отбить желание выпить, разве что в той ситуации недуг определённо не позволял ему переусердствовать.

С миру по нитке мы снарядили его в нелегкий поход деньгами и шутками на дорожку, оставшись втроём.

Димон в последние годы постепенно всё реже становился гостем на наших ежедневных посиделках, подтягиваясь в основном на отчётные мероприятия. У него всегда были более высокие замашки и способность выгодно выставить приоритеты, не щадя времени и сил, да и ответственности ему было не занимать. Наши с ним различия бросились в глаза с первой встречи, когда Еврей переехал в наш дом в раннем детстве. Выходец из лицея, манерный образованный парень своеобразной внешности, ближе к русской, но родом из Казахстана, спрашивающий нашего разрешения перед тем, как вставить слово, и употребляющий речь в соответствии со всеми правилами, он произносил каждое выражение так, как оно пишется, что порядком нас раздражало.

Рабочий район интеллигенту не подходил, соответственно, мы побили зазнайку в первый же день, но потом всё изменилось само собой.

Мало ему было аристократичных повадок в кругу пролетариата, так ещё Дмитрий обладал весьма специфичной физиологией — большая голова, тёмные волосы, оттопыренные уши и странная чёлка. Представьте, как парень натерпелся среди жестокого сброда, вроде нас и нам подобных, можно сказать, ему повезло, что мы тогда были ещё детьми.