Четыре рассказа

Мика постарался ни о чем не думать. Через пару минут мысли перестали скакать и потекли спокойнее. Да, фантастика. Ну и что? Это снимать фантастику никто не хочет – дорого, а издавать-то, наверное, все равно что? Может, доже выгоднее издавать фантастику, чем лирическую комедию… Или как это у них в литературе называется?

А вообще мысль про поворот времени – прикольная. Все было бы задом наперед. Люди сначала вылезали бы из могил, потом молодели… Тут Мика сбился. Он вспомнил маму, когда ей было сорок два. Почему-то этот возраст застрял в памяти. Она казалась ему такой старой, а была такой молодой.

Ведь если время повернуть назад, она снова помолодеет! Она будет избавляться от всех своих бед и болячек. Она будет смеяться и веселиться!

Мика набросился на компьютер, как леопард на раненную антилопу. Не задумываясь, перемежал диалоги звучными, но непонятными терминами (потом уточним, потом!) и заставлял молодого ученого семимильными шагами осуществлять свою мечту.

И когда до последнего, решающего, эксперимента оставалось совсем чуть-чуть, Мика вдруг замер над клавиатурой.

– А я?..

Где-то

– А я? – спросил Леонид вслух, не смущаясь, что общается с самим собой.

Он в последнее время все больше и больше перетекал в полубезумное состояние, и это нимало его не заботило. Вот и сейчас он смотрел на доску, покрытую греческими и латинскими буквами, арифметическими и другими знаками, на всю эту красоту, которая казалась нефизикам абракадаброй – и видел мир, в котором время течет назад. Мама снова заболевает и возвращается на кладбище… И Леня возвращается туда же, чтобы… чтобы умереть?

– Чтобы умереть, – повторил он вслух.

Слова отразились от стен и вернулись к нему. Он понял, что проиграл. Он так боялся умереть сам, а потом так не хотел убивать маму, что с радостью ухватился за идею обратного времени. И в результате готовился всех убить: маму, себя, всех остальных.

– Они умерли бы и сами! – сказал Леонид, окончательно окунаясь в раздвоение личности.

Ответил себе молча: «Вот именно – сами. А теперь умрут из-за тебя».

Это был логический тупик. Леня в отчаянии смотрел на ряды формул, как будто они могли дать ответ на вопрос, который лежал совсем в другой плоскости. Если бы он был философом, то использовал бы термин «моральная дилемма». Но Леня не был философом, поэтому сказал просто:

– Твою мать…

Тут

– Твою мать, – сказал вежливый профессор с сложношипящей фамилией, – можно доставить в состояние ремиссии. Но это только на одно время.

Он с самого начала с достоинством заявил, что «учился русскому в совершенстве», однако совершенство оказалось неполным. Чудовищные грамматические конструкции заставляли Мику болезненно морщиться изнутри и вспоминать фразу «Люди так не говорят». Этой фразой были исчерканы первые Микины сценарии, которые он наполнял красивыми – и совершенно непроизносимыми диалогами.

– Когда одно время выйдет, – продолжал швейцарец, – ремиссия имеет прекратиться.

– Как долго будет длиться… одно время? – Мика невольно перешел на вывернутую стилистику собеседника.

– Около двух лет… Или шесть.

«От двух до шести лет», – перевел для себя Мика, без особой, впрочем, уверенности в правильности своей догадки.

– А потом?

– А потом следует повторить возобновление лечёбы… – тут профессор почуял, что с лексикой что-то не так, пошевелил губами, но не поправился.

– Хорошо, – сказал Мика. – Где подписать?..

…К своему стыду Мика старался ужать свой диалог – такой важный для мамы! – до минимума. Его не отпускала бредовая мысль, что все решат не врачи, а он. Вернее, его герой-физик. Этот парень закопался в своих уравнениях и дилеммах, в «да-нет», «туда-обратно», а выход был. Выход куда-то в третью сторону. Мика ощущал это каким-то неизвестным медицине органом чувств в районе солнечного сплетения. Прибежав в номер, он перечитал несколько последних страниц, на которых герой вписывал в формулу то плюс, то минус (Мика с наивностью дилетанта решил, что достаточно в Самой Главной Мировой Формуле поменять знак – и время двинется вспять).

«Минус или плюс, – с горькой иронией сказал Леонид, – вот в чем вопрос…»

Фраза на свежий глаз показалась слишком пафосной. «Люди так не говорят». Мика выделил и удалил предложение.

Задумался.

Что-то там было.

Не по форме, по смыслу.

Он нажал «контрол-зед».

«Минус или плюс»…

Дихотомия.

А бывает третий вариант? Если ни минус и ни плюс не подходят… тогда…

Ноль!

Где-то

Ноль!

Леня смотрел на формулу и не верил своим глазам. Коэффициент перед «тэ» – не единица и не минус единица. Коэффициент равен нулю. Вырожденный случай.

Он нетвердо, не веря сам себе, вписал ноль в уравнение. Третий член сразу исчез. И четвертый. В пятом – неопределенность, которая легко убирается Лапиталем. Остается всего три члена. И не нужно никакое Фурье-преобразование… Все просто, а, значит, все правильно.

Он стирал длинные последовательности переменных и вписывал на их место короткие. Или вообще ничего не вписывал. Через минуту закончил. Выражение, которое недавно плотно оккупировало всю доску, теперь свелось к двум строкам.