Четыре рассказа

Очень изящным. Не «Е равно Эм Цэ квадрат», но все-таки.

И в голове, сама собой возникла схема установки, которая позволяла бы смоделировать его бредовую модель.

Модель, в которой нет переменной «тэ».

Нет времени.

Тут

– Нет времени! – отвечал Мика на все попытки персонала отвлечь его от сочинительства.

Он был одержим. Следовало очень быстро и очень достоверно описать действия молодого физика Леонида. Интернет в качестве консультанта не помог – сугубый гуманитарий Мика немедленно запутался во всех этих циклотронах-позитронах. В конце концов плюнул и решил, что эксперимент проводится на коллайдре. Находиться в Женеве и не слышать о Большом Адронном Чуде XX века – этого не смог даже Мика, живший почти отшельником.

Он решил не утруждать себя полным описанием установки, о которой не имел зеленого понятия. Сделал упор на противодействии коллег, на детективной составляющей, на том, что установку Леониду пришлось настраивать подпольным образом, обманув охрану.

Где-то

Установку Леониду пришлось настраивать подпольным образом, обманув охрану. Это была авантюра, провал которой стоил бы ему научного будущего. Но это мало заботило его – ведь он собирался лишить будущего все человечество. Весь мир.

В перерывах сбегал к маме, которой становилось все лучше в целебном альпийском воздухе, и повторял, как мантру:

– Мама, мы будем жить долго и не умрем никогда!

Тут

– Мама, мы будем жить долго и не умрем никогда!

Мама, у которой ремиссия началась в строгом соответствии с расписанием врачей, улыбалась и погладила его по руке. Ладонь ее оказалась твердой и жесткой, как пемза.

– Все умирают. А мне теперь и не страшно. Я такую красоту посмотрела. Горы. Озеро. Небо.

– Теперь так будет всегда! Вот увидишь!

Мама смеялась, а Мика не мог найти доводов в пользу своей безумной уверенности. Он прости знал, что все получится. Он специально не дописал главу, в которой Леонид нажимает на кнопку «Пуск», останавливая мировой бег времени. Хотел последние строки отстучать в торжественной обстановке – словно золотой костыль вбить.

Хотя заранее знал, как это все произойдет. Абзац был уже напечатан в мозгу, оставалось лишь перенести его на экран нотика.

«Леонид протянул руку к кнопке «Пуск», улыбнулся и сказал:

– Вы уж извините…»

Где-то

– Вы уж извините…

Он успел увидеть, как настороженно нахмурились коллеги, как начальник службы безопасности среагировал спинным мозгом и бросился к нему.

Но было уже поздно.

Палец Леонид впился в кнопку «Стоп», как умирающий от жажды впивается в истекающий соком ананас.

Где-то тут

Леня и Мика сидели на парапете и пили прохладное чешское пиво из банок.

– Из бутылок оно вкуснее, – заявил Мика, который пил настоящее чешское впервые в жизни.

Леня покачал головой. Он однажды был в фирменном чешском ресторане и потому был бесконечно более опытным.

– Не-а. Только разливное нормальное, остальное – развод для приезжих.

Мика не стал спорить. Отхлебнул и улыбнулся.

– Ладно. Проверим. Сейчас у нас куча времени на все.

– С точки зрения науки, – вытер пену с губ Леня, – времени теперь нет вообще.

– Вообще – нет. А конкретно – бесконечная куча.

– Крайности тождественны.

Они хохотнули. Спора не получалось, потому что не было в мире людей, которые так хорошо понимали бы друг друга.

– Крайности тождественны, – кивнул Мика. – А мамы все одинаковы.

И они разом посмотрели на своих мам, которые в своих креслах на колесиках оживленно обсуждали всеобщую поломку часов и солнце, застрявшее на небосводе.

Мамы тут же почувствовали взгляды и озабоченно обернулись.