Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова

Итак, сухая политическая история мало удовлетворила меня в моем заточении, не показав мне никаких общих законов, и я сам стал отыскивать их.

И вот, по аналогии с современными зоологией и ботаникой, мне захотелось написать «Естественную историю богов и духов», и я составил ее план. Вырабатывалась большая и очень оригинальная книга, иллюстрированная старинными и новейшими рисунками фантастических существ, которые я уже отметил в разных попадавшихся мне изданиях для воспроизведения в ней.

Эскизировав эту свою предполагаемую большую работу в общих чертах и чувствуя, что ее детальная отделка требует редких материалов, которые можно добыть только в академических библиотеках, я оставил ее в том общем наброске, какой я мог сделать при своих наличных условиях, и принялся пока изучать последнюю отрасль исторических наук — экономическую.

В результате двух-трех месяцев постоянных занятий я составил план и начал писать наброски для новой книги, опять по образцу зоологии, которую я назвал «Естественная история человеческого труда и его профессий».

Несмотря на то что и тогда я был уже эволюционистом, мне еще и в голову не приходило усомниться в существовании древних культур, так все казалось хорошо известным с незапамятных времен.

Так набрасывал я мало-помалу свои заметки в полутемной камере Дома предварительного заключения, но мне не суждено было их там окончить. Скоро меня выпустили, и более важные, дела отодвинули эту работу. А мои наброски, отдан — ные на хранение товарищам, были утеряны.

Потом я снова был арестован и посажен «на всю жизнь» в одиночное заточение, скачала в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, а затем в Шлиссельбург, без права иметь какие-либо сношения с внешним миром.

Мне не давали два года ничего читать, а затем, вообразив меня, вероятно, уже достаточно приспособленным к восприятию православной веры, дали изучать Библию по французской книге, оставшейся еще от декабристов.

И вот я прочел в Апокалипсисе: «Я увидел на небе Деву, одетую Солнцем, под ногами ее была Луна, а над головою ее венок из двенадцати звезд». Мне сразу представилась не какая-нибудь прекрасная мистическая девушка с солнцем на груди, вроде медальона, а созвездие Девы, в которое, как я и сам не раз наблюдал в сентябре, входило Солнце, одевая ее своими лучами, а под ногами ее мне ясно представилась Луна, как это бывает каждый год после сентябрьского новолуния, и над головой ее, как венок, мне представилась кучка тесных звездочек, называемых теперь Волосами Вероники.