Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова

Теперь читатель и сам видит, что почти вся громадная прибавочная ценность, ежедневно собиравшаяся в продолжение почти двух веков капиталистами и крупными землевладельцами и держателями акций, как говорят в марксистской школе — «экспроприировавшаяся» у трудящихся масс, именно и пошла на построение всех этих указанных мной выше громадных и обще-нужных сооружений, сделавших жизнь не только имущих классов, но, и трудящейся части нашего поколения настолько более удобной и легкой, что понять это может только тот, кто ознакомился с жизнью прошлых поколений не по современным историческим романам, а по серьезным историческим документам, постройкам и другим остаткам прежнего существования людей, сохранившимся до нашего времени.

Подобно тому как, по выражению Карла Маркса, всякий товар есть откристаллизованный труд, так и все эти телеграфы, телефоны, железные дороги, пароходы, каналы, города, здания, мосты, болота, превращенные в цветущие луга, и целые отдаленные дикие страны, превратившиеся в центры цивилизации, есть кристаллизованная придаточная ценность, поступившая от городских рабочих и деревенских земледельцев в распоряжение имущих классов.

Мы видим теперь ясно, что все это не пропито, не проедено И не проиграно ими на бирже, как говорится в последнем куплете той же «Рабочей Марсельезы» (потому что всякая игра не истребляет деньги, а только переводит их из распоряжения одного капиталиста в распоряжение другого, что безразлично для кого бы то ни было, кроме них двоих).

Все это откристаллизовывалось в прошлом на улучшение жизни современного нашего поколения, а все, что собирается капиталистами теперь, тотчас же кристаллизуется почти целиком на улучшение жизни будущих поколений, да отчасти и современного, в ближайшие же годы.

Ведь всякому известно, что капиталисту-производителю необходимо прежде всего обеспечить сбыт вырабатываемых его рабочими товаров, да и рабочим это не менее важно, чтобы не быть выброшенными из своего производства. А сбыт требует спроса. Но кто же больше всего спрашивает самые обычные, наиболее распространенные товары? Конечно, не ангелы небесные, а те же самые сотни миллионов трудящегося человечества. Отсюда ясно, что для увеличения спроса капиталисту волей-неволей приходится повышать потребительный уровень всего трудящегося населения, а не низводить его до степени самого жалкого существования.

Пока земной шар заключает еще малокультурные племена, сбыт товаров можно увеличивать, конечно, поднимая прежде всего их уровень потребления до существующей в Европе нормы, как это и делается теперь в колониальной политике. В результате современный рабочий через посредство капиталиста как бы тянет на свой культурный уровень своих отставших братьев по человеческому роду, отдает, так сказать, свою прибавочную рубашку, т. е. часть прибавочной ценности производимых им товаров, неимущему, как это сказано в Евангелии, хотя и не по тем, альтроцентрическим побуждениям. Но этот процесс должен быстро закончиться, так как некультурных в капиталистическом смысле стран становится все менее и менее, и скоро для капиталиста не останется других средств увеличивать сбыт, как повышая требования своих собственных рабочих, что, впрочем, делается и теперь, как всякий может видеть, сравнив хотя бы современные культурные потребности рабочих во всей Европе с потребностями их дедов и отцов.

Отсюда ясно, что утверждение, будто капитализм сам по себе стремится низвести уровень потребления трудящегося населения до пределов полуголодного и полухолодного состояния, противоречит действительности. Такое состояние было бы гибельно прежде всего для самого капиталистического строя, потому что уменьшило бы емкость общечеловеческого рынка, т. е. спроса на товары.

«Рабочая Марсельеза», утверждающая это вместе со многими другими такими же произведениями современной народной литературы, носит все признаки того, что она написана в политической тюрьме измученным уже человеком, которому самодержавный режим наших царей не давал никаких средств для серьезного ознакомления с основными законами общественного хозяйства и для их беспристрастной самостоятельной обработки, а потому и ответственность за все ее ругательные строки и их последствия в нашей жизни падает не на автора, а на тех, кто его довел до такого душевного состояния.

Итак, мы видим, что класс капиталистов выработался эволюционным процессом хозяйственной жизни земного человечества не как излишний придаток или болячка на теле сотен миллионов трудящегося населения, а как единственно возможный при эгоцентрической психике прошлых поколений преобразователь на лучший лад экономической жизни народов. Марксистская школа общественной экономии давно установила это, но, к сожалению, не дала ясного представления о потребительной ценности, сводящей все товары к одному знаменателю, а потому не указала ничтожности той доли капиталистических доходов, которая идет на личную жизнь капиталистов.