Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова

Я хорошо понимаю, что эти выводы идут вразрез с современной экономической политикой некоторых «народнических» партий, и это мне очень горько, так как многих их представителей, проведших, как и я, свои лучшие годы в ужасных темницах самодержавия, я от всей души люблю и уважаю. Но это тем более побуждает меня предупредить их о явной ошибке в их расчетах относительно материальной выгодности предлагаемых ими социализаций, тем более что не только в полуграмотных массах, но и у многих пропагандистов в народе они принимают не идейно-социалистический, а чисто погромный характер, совершенно соответствующий уже цитированному мной куплету «Рабочей Марсельезы»:

На воров, на собак, на богатых!

Бей, губи их, злодеев проклятых!

И не только на митингах, но даже и в многочисленных брошюрках, снабженных девизами наших обеих больших социалистических партий, проскальзывают постоянно места, возбуждающие в народе на деле совсем не социальные, а антисоциальные чувства вражды и особенно корыстолюбия. Такова, например, на мой взгляд, книжка издательства «Социалист» под названием «Вильгельм Либкнехт. Пауки и мухи», которую мне тем более было стыдно читать, что она связана с именем уважаемого мной немецкого деятеля, а на деле представляет безвкусную лубочную карикатуру на современный экономический строй, без малейшего представления об исторической роли общественных классов. Такова, например, брошюрка под названием «Агроном А. Григорьевич. Вся земля трудовому народу. Сколько земли получит каждый крестьянин»,

с руководящей таблицей № 1, где показано, например, что в Архангельской губернии крестьянин имеет в среднем 2 десятины на душу, а при переделе получит по 200. Правда, автор потом мельком отмечает, что эти 200 десятин будут большей частью обледенелые тундры и болота (на которых владельцу после всеобщего передела ничего не останется другого, как утопиться, когда они оттают в июле месяце), но и в остальном расчете совсем не принята во внимание необходимость удовлетворить предлагаемыми им к конфискации монастырскими, частновладельческими и другими обработанными землями прежде всего тех, кто их уже и до сих пор обрабатывал. Отсюда и его фантастические прирезки земельных наделов по всем губерниям.

Насколько у всех наших делителей земли мало представления о действительной жизни, я покажу здесь на моем недавнем разговоре с одним из них, после его лекции для крестьян в одном селе.

— Вот вы говорили, — сказал я ему, — что крестьяне получат прирезку от монастырских земель. Но подумали ли вы, что ведь и монахи, и монашенки почти все из крестьян и не лежат на монастырских землях, как собаки на сене: пахотные земли у них вспаханы, луговые — скошены, а лесные утилизируются, как и у крестьян. Значит, уничтожение монастырей сведется только к уничтожению безбрачия да монастырских коммун. Монашеские земли будут разделены лишь между самими бывшими монахами и монашенками, а теперь полноправными гражданами, посторонние же, граждане из крестьян, не получат от этих земель никакой прирезки. Напротив, при уравнительном разделе от крестьян придется, по-видимому, еще отрезать для бывших монахов и монахинь, потому что теперь у них меньше земли на душу, чем у крестьян, и они существуют безбедно лишь благодаря дополнительным пожертвованиям благочестивых душ, которых более не будет.

— Монахам и монахиням, — ответил мне лектор, — не будет ничего оставлено; они будут переселены на свободные земли в Сибирь.

— А вдруг они не захотят оставлять родные места и близких людей?

— Тогда пусть живут чем хотят.

— Пусть так. Теперь возьмем земли помещиков, ставших тоже равноправными гражданами свободной России. Вы говорили, что эти земли особенно лакомый кусок для граждан из крестьян. Я тоже понимаю, что, отнявши эти земли, можно было бы увеличить наделы тех, кто, по вашим словам, обрабатывает землю «собственными руками», если бы частные землевладельцы сами их не обрабатывали и другим не давали. Но посмотрите кругом себя, поездите по земледельческой части Европейской России от Архангельской губернии до Крыма и от немецкой границы до Урала, и вы нигде не найдете такого случая. Вся годная для разработки частновладельческая земля обработана, а на лугах везде косится трава. Вся степь тоже целиком распахана чьими-то руками. И мы знаем, что это — руки батраков, безземельных крестьян или мелких арендаторов, арендующих эту землю большей частью уже не один год. Очевидно, что при проектируемой вами реформе землевладения эти земли только перейдут в руки тех же батраков и мелких арендаторов, а прирезки никакой никому из посторонних не будет, раз каждый гражданин имеет право на все, что он обработал.

— Их тоже, как и монахов, придется выселить в Сибирь на свободные земли, — так же решительно ответил он.