Чингисхан

Хорошо укрепленный город приготовился к длительной осаде. Нетерпеливые монголы попытались затопить Иньчуань, изменив направление русла Хуанхэ. Полноводная река действительно разлилась и стала затапливать город, но наспех возведенная кочевниками плотина внезапно была прорвана, и воды реки хлынули уже на монгольский лагерь. Это спасло Иньчуань от разграбления. Однако правитель Си Ся – бурхан [94] Ли Цзунсу был напуган. Он «добровольно» согласился подчиниться монгольскому владычеству и отправил Чингисхану послов с таким посланием: «Ужасались мы слухам о славном имени Чингисхана. Ныне же мы пребываем в страхе перед величием самоличного пришествия твоего. Тунгутский народ готов стать твоею правой рукой и отдать тебе свои силы. (В доказательство своей покорности он отдал в жены Чингисхану свою дочь принцессу Чахэ и заплатил дань верблюдами, соколами и шелками.) Среди высоких ковылей откормим и пригоним тебе множество верблюдов; будем служить у тебя оруженосцами, будем ткать для тебя сукна и прочие ткани; будем добывать ловчих птиц, обучать их и наилучших поставлять тебе».

Мирный договор был заключен. Тангуты признали власть Чингисхана и обязались участвовать в его походах. Их совместной операцией стал поход против государства Цзинь в 1214 году.

Война с империей Цзинь

Империя Цзинь была наследницей древней китайской культуры. Но властью в этом государстве обладали не китайцы – ханьцы, а чжурчжени, в прошлом – кочевники. Их династия правила Цзинь вот уже триста лет, подчинив себе и киданей – ранее правивших государством Ляо.

Власть и влияние народа чжурчженей основывались на контроле потока товаров, перевозимых купеческими караванами. Императоры Цзинь помнили о былом могуществе китайских правителей и полагали себя непобедимыми. С монголами у них были давние счеты: каждые три года войска империи Цзинь вторгались в пределы Восточной Монголии, истребляя и угоняя в рабство мужское население. В ответ кочевники столь же регулярно разоряли пограничные области империи чжурчженей.

Пока степные кочевники были разобщены, они не могли противостоять Цзинь. Некогда Ван-хан признал себя их вассалом. Своим вассалом чжурчжени считали и Чингисхана. Только он сам должен был с этим согласиться.

В одной из глав труда современника Чингисхана южносунского ученого и чиновника Ли Синьчуаня «Различные официальные и неофициальные записи о [событиях] произошедших с периода правления Цзянь-янь» («Цзянь-янь и‐лай чао-е цза-цзи») сказано: «Все подчинялись государству Цзинь в качестве вассалов. Каждый год их (то есть монгольский) князь сам приезжал на место приема дани на цзиньской границе и лично подносил дань. Цзиньцы также соразмерно делали ответные пожалования и не допускали их на свою территорию».

Чжурчжени претендовали на высшую власть над степью и теперь требовали и от Чингисхана признания своей силы. И вот в Великий Аурух из Цзинь прибыли послы от Золотого Хана (Алтан-хана) чжурчженей, который только что взошел на престол. Нужно было провести церемонию, во время которой Темучжин должен был преклонить колени и смиренно благодарить чжурчженей за дарованную ему власть. Но Чингисхан не собирался этого делать. Он плюнул на землю, выругался, вскочил на коня и умчался прочь. Это был повод к войне.

Вопрос о войне с чжурчженями решался на курултае в 1213 году.

Представители каждого клана имели право высказаться. Три дня монголы молились Вечно Синему Небу, а шаманы занимались гаданиями. Самым популярным было гадание на бараньей лопатке. Шаман брал кость, нагревал, даже сжигал ее над огнем и разламывал. А потом по трещинам судил, каков будет исход дела. Этот способ гадания сильно заинтересовал китайцев, и они подробно его описали: «Что касается их гадания, то татары сжигают баранью лопатку и, смотря по благоприятности и неблагоприятности узоров на ней, определяют счастье и бедствие, отказывает или дарует Небо. Этим решается все. Они верят в это очень искренне. Называют это “сжигать пи-па”» [95].

Китайские историографы отмечали, что Чингисхан каждый раз перед выступлением в карательный поход непременно приказывал шаману погадать о счастье и бедствии. Чингисхан и сам понимал толк в гадании. Не совсем доверяя шаману, он и сам сжигал баранью бедренную кость, «чтобы сличить результаты».